Рефлекс выживания
Шрифт:
— Интересно, — спросила я, — она ясновидящая?
— Ой, да тут ясновидящей не надо быть, — ответила подруга и сказала такое, отчего у меня вновь слегка задрожали руки, и я чуть не выронила таз с тёплой водой: — Буквально за минут пятнадцать перед нами джип проезжал по деревне, и ребята расспрашивали про двух очаровательных девушек на «четверке» красного цвета. Не догадываешься, о ком речь шла? И ещё, как сказала бабуля, с армейским биноклем на свидание не ходят.
— Да уж, — только и сказала я.
Когда
— Всё это хорошо, — начала первой бабуля, — но ему в больницу надо.
— Да, — поддержала Ангелина, — всё намного серьёзнее.
— Что ж, надо, так надо, — согласились Ленка и, немного подумав, добавила: — Только в какую? В город нельзя, опасно. Куда же?
— Вот что, — сказала Ангелина, — за городом есть военный госпиталь.
— Ты что, — возразила я, — кто ж нас туда пустит?
Она, махнув рукой, ответила:
— Пустят: там папин друг — начальник хирургического отделения.
Ленка тут же подскочила:
— Так чего мы сидим? Поехали быстрее! Госпиталь — это идеальный вариант, там Лёшка будет в безопасности.
На том и порешили. Бабушка Таня пожертвовала Лёшке чистую одежду своего внучка Ванюши, как она ласково называла моего несостоявшегося мужа. Мы погрузили раненого в машину. Он неожиданно пришёл в себя и, увидев меня, улыбнулся и прошептал слабым голосом:
— Живы? Хорошо.
— Молчи, молчи, внучок, тебе вредно разговаривать, — сказала бабуля.
Лёшка приподнял голову и оглянулся по сторонам:
— Где я?
— Пока на земле, — ответила Ленка.
— Хорошо, — вновь сказал Лёшка и спросил: — Выпить есть?
— Ты смотри, — засмеялась бабуля, — коль выпить просит, значит, точно жить будет. Я сейчас.
Она метнулась было в избу, но Ангелина остановила её:
— Да вы что! Ни в коем случае! Ему операция предстоит, наркоз делать будут, спиртного нельзя.
— Это завсегда можно, от стрессу, — с обидой сказала бабуля. — Это что ни на есть, а самый лучший наркоз, я-то уж знаю, тем более домашний, сама делаю.
Лёшка закудахтал в знак согласия:
— Точно. Неси, мать, от стресса, не слушай доктора.
Ангелина безнадежно махнула рукой. Бабуля притащила большой бутыль, в котором плескалась прозрачная жидкость, налила в стопочку и поднесла к Лёшкиным губам:
— Пей, внучек, вреда с этого не будет, а то дорога длинная. Пока до госпиталя доберётесь.
Лёшка с жадностью припал к стопочке.
— За ваше здоровье, девочки, моё почтение, бабуля, — пошутил он.
— Пей уж быстрее, без фанатизма, — огрызнулась Ленка, — да поехали.
— А куда вы меня собираетесь везти?
— По дороге расскажем.
Лёшка согласно кивнул и, застонав, уронил голову.
— Ну вот, — недовольно проворчала Ангелина, — я же
В госпиталь решено было ехать не всем, а только Ленке, потому что она за рулём, и Ангелине.
— Возвращайтесь быстрее, — попросила я.
Проводив их, мы с бабушкой Таней пошли в дом.
— О-хо-хо, — проскрипела она и предложила: — А давай и мы с тобой по стопочке. У меня наливочка есть, домашненькая.
Я согласилась, не задумываясь:
— С удовольствием.
Мы не заметили, как приговорили всю бутылочку из-под лимонада «Буратино», в которой как раз и была наливочка.
— Честное слово, — призналась я бабушке, — ничего вкуснее в жизни не пробовала.
Конечно, в подобной обстановке люди раскрепощаются, совсем как в поезде, когда встречаются случайные попутчики. Неожиданно для самой себя я рассказала ей всю свою жизнь, лишь только умолчала о Ванечке. Зачем расстраивать такую замечательную бабушку?
— О твоём Руслане я вот что скажу, внучка, — сказала она, — любит он тебя, это как пить дать, да и ты его тоже, только пока сама этого не знаешь. Да дело молодое, разберётесь.
— Вы думаете? — спросила я у неё и добавила со вздохом: — А мне кажется, что нет, он все время оказывается именно в том месте и именно, когда надо, как будто заранее уже знает обо всём.
— Он оберегает тебя, потому что любит. Я прожила уже жизнь, внучка, и многое повидала. Ты не смотри на мои морщины, я ведь тоже была молодой и красивой, да ещё какой красивой.
Я, подперев щеку рукой, заинтересованно посмотрела на нее, готовая слушать интересную историю, а бабуля продолжала:
— Да, очень красивой. Как Кузьминишна сказала, этой, как её, — бабушка нахмурила лоб, вспоминая слово, — роковой женщиной. Вот.
Я улыбнулась и спросила:
— Вот как?
— Да, да, ты не смейся, — бабуля тяжело вздохнула. — Я чуть в Америку жить не уехала. Американец у меня был, тоже красивый, чёрт белявый. Мой-то Васенька с детства за мной бегал, а я хвостом мела направо и налево. А он ждал, терпеливый был. Нет, я его любила, но как-то так, знаешь, как брата что ли любят. А Джека того… на фронте познакомились, — бабушка Таня приложила руку к груди, — а Джек до сих пор вот здесь.
— У вас совсем, как у меня с Луисом, — сказала я. — Только перегорело у меня всё. Встретилась с ним и ничего не почувствовала.
— Я же говорю, что этот, как его, Руслан у тебя в сердце живёт, — утвердительно ответила она.
Я покачала головой:
— Не знаю, бабушка, не знаю.
— Ну что ж, внучка, время покажет.
Вдруг мы услышали, как возле дома остановилась машина. Я сразу подскочила и кинулась к двери:
— Приехали, девчонки приехали.
— Погоди-ка, — остановила меня бабушка. — Дай сначала я посмотрю, а ты пока в чуланчике побудь.