Регенерат
Шрифт:
– Ему везло, - тускло усмехнулась Ульяна.
– Иногда очень крупно везло. А иногда наоборот - проигрывался в пух и прах. Выпивая, Дима… - она смотрела куда угодно, но не на меня, теребя салфетку, - становился как будто другим. Иногда мне казалось, что в нем живут две личности…
– Шизофрения?
– нахмурилась.
– Нет!
– моментально вскинулась Уля и уже тише, но так же убежденно добавила: - Нет…
Потом дернула плечом, отвела взгляд, окончательно дорвала салфетку и тихонько вздохнула.
– Скорее раздвоение личности.
Она снова вздохнула, на этот раз тяжело и протяжно.
– Думаю, ты догадываешься, когда он становился вторым.
– Когда пил, - хмыкнула я.
– Да.
– И пил он, я так понимаю, много?
– Да.
Ясно.
– Ладно, идем. Хочу взглянуть на особняк и машину. Будем разбираться с наследством от нашего непутевого Димы.
Назвать графа отцом я не могла. Да и какой из него отец? Ладно, допустим, мне он помогал. До восемнадцати. Хотя даже не вспомню, когда я видела его в последний раз, хотя память той, прежней Полины досталась мне вся. У меня вообще память после того случая стала идеальной.
Но как насчет Юли? И как насчет Ули? Оставил двух девчонок ни с чем! И ладно бы просто ни с чем, так нет. Хуже! Он оставил их в опасности. Реальной опасности!
Ну и какой он после этого мужик? Муж? Отец? Аристократ, в конце концов!
Дерьмо, а не мужик.
Глава 2
При этом в особняк мы отправились на такси, денег мне хватало, а пешком слишком далеко, да и на маршрутке неудобно. Ульяна, явно растратив все свои силы на рассказ о графе, позволяла действовать так, как было удобнее мне. Сложно было определить характер этой молодой женщины вот так сразу, ещё и в настолько сложной, трагичной для неё ситуации, но мне казалось, что она не так уж и ведома. Просто… устала.
И охотно позволила мне действовать от имени главы семьи, которой я стала какой-то час назад.
А ведь если подумать, то фактически она никто. Мать дочери графа.
Но сама никто.
Так, стоп. А признал ли он вторую дочь в той же мере, что и меня?
– Ульяна, могу я взглянуть на документы, которые тебе передал нотариус?
– зашла я немного издалека, когда мы уже сели в такси и обе на заднее сидение.
– Да, конечно.
– Она без возражений протянула мне свой конверт, который был чуть потоньше моего.
Внутри оказался схожий комплект документов: бумаги о признании Юленьки полноценной графской дочкой, бумаги на половину особняка и выписка из комитета по защите прав несовершеннолетних о том, что имущество находится на особом учете вплоть до совершеннолетия наследницы.
В смысле?!
Сама я в местных законах понимала поскольку постольку, но умела “гуглить” и, войдя в интернет со своего телефона, быстро выяснила, что ни я, ни Ульяна не имеем права лишить Юлию законного
Черт!
Получается, даже если я продам банку свою долю, поступить точно так же с долей второй наследницы Ржевского не получится. И половина особняка так и будет числиться в залоге банка, на него так и будут капать проценты…
Зараза!
Не удержавшись, я чертыхнулась вслух, заработав тревожный взгляд Ульяны, но всё равно досмотрела документы до конца, выяснив, что половина автомобиля тоже принадлежит Юле. И пока девочке не исполнится восемнадцать, полностью его продать я не смогу.
Дебильные законы!
Просмотрев документы до конца и не найдя среди них ни денег, ни выписок со счетов с миллионами, которые граф задолжал своим бессовестным приятелям, я аккуратно сложила бумаги обратно и вернула конверт Ульяне. Мы уже подъехали по нужному адресу, а когда вышли, то я скептично хмыкнула, оценивая непритязательное здание.
Нет, когда-то оно было… лучше. Гораздо лучше. В два этажа с полуподвалом, в стиле модерн и отчасти барокко, который был популярен в начале позапрошлого века, крыльцо оформлено четырьмя массивными колоннами, над крыльцом - широкий балкон на три окна, справа и слева его украшают каменные атланты, поддерживающие на своих широких плечах крышу. Окна полукруглые, довольно много внешней лепнины, сам дом выкрашен в нежно желтый цвет с белыми акцентами, но в последний раз краску обновляли лет десять назад, а то и больше: местами она облезла, а местами облезла не только она - под осыпавшейся штукатуркой был виден кирпич.
Ступеням крыльца тоже стоило уделить внимание, так что, поднимаясь по ним, я старательно глядела под ноги. И пускай уже начало мая, гололеда не предвидится, но оступиться всё равно не хотелось бы.
Открыв дверь ключом, Ульяна прошла вперед, указывая путь, а я отмечала про себя, как тоскливо скрипят половицы, как сыро в доме, который явно этой зимой обогревался кое-как, и сколько всего нужно сделать, чтобы привести его в божеский вид.
Подозреваю, проще снести и отстроить новый. Слишком уж подозрительно пахнет из углов плесенью, а это совсем не то, чем стоит дышать, если хочешь быть здоровым.
Миновав пустой и откровенно неуютный мрачный холл со вздувшимися от сырости обоями, мы свернули налево и прошли по коридору до конца и оказались на кухне. И сразу стало ясно, что это наверняка самая жилая и благоустроенная комната: стены окрашены в жизнерадостный зеленый, на полу относительно свежий, чистейший линолеум, кухонный уголок тоже сияет чистейшей кафельной плиткой в легкомысленный цветочек, а на плите призывно булькает суп и пахнет сдобой.
И вроде не так давно завтракала, да и в кафе пирожным перекусила, но рот моментально наполнился слюной. Сама я была довольно посредственной домохозяйкой и частенько обходилась бутербродами и пельменями, но вкусно поесть всегда любила. И никогда не отказывалась, когда предлагали!