Регион в истории империи. Исторические эссе о Сибири

Коллектив авторов

Для Н.Г. Казнакова подготовка местных чиновников, врачей и учителей в самой Сибири становится решающим аргументом в пользу университета. Отток молодой сибирской интеллигенции из края так же, как и для областников, не внушал серьезные опасения Казнакову, и он был готов допустить, в разумных пределах разумеется, сибирский «патриотизм». Насколько такие настроения были в то время распространены, свидетельствует отчет томского губернатора:

Пока наши молодые сибиряки не будут привязаны к своей стране в силу привычки, пока они не будут изучать ее на школьной скамье, пока не в состоянии будут получать живых и никогда неизгладимых впечатлений университетской жизни на месте их будущей деятельности, до тех пор они плохие слуги своей страны⁵¹.

Под этими строками вполне могли подписаться и областники.

Однако эйфория от быстрых успехов и радужных ожиданий прошла, и на повестку дня выдвинулись вопросы реализации намеченных планов. У сибирского университета оказалось много не только союзников, но и противников, и не только в стане консерваторов.

Сомнения в целесообразности высшего учебного заведения в Сибири высказал один из ведущих публицистов «Отечественных записок» Г.З. Елисеев, сам по происхождению сибиряк. Елисеев не понаслышке знал сибирские реалии: позади у него были голодные годы детства в Таре, семинарская жизнь в Тобольске, а после окончания Московской духовной академии и краткого периода преподавания в Казанской духовной академии – служба в окружных и губернских учреждениях Западной Сибири. Он фактически повторил старые доводы, заявив, что в Сибири слишком мало средних учебных заведений, которые бы дали студентов для университета. Сомневался Елисеев и в том, что удастся поставить преподавание в университете на достойном уровне. Да и вряд ли сибиряк, получивший высшее образование, добавлял он, останется жить в душной атмосфере провинциальной Сибири, где талантливые люди до сих пор затираются. Очевидно, собственная судьба Елисеева убеждала его и в этом. Вместе с тем, не замечая противоречия в своих доводах, он утверждал с присущим критическим ему настроем, что до тех пор, пока в Сибири все важнейшие административные посты будут заняты приехавшими из Европейской России «искателями карьеры, легкой наживы и просто проходимцами», государственная служба в родном крае для образованных сибирских уроженцев останется непривлекательной⁵². Нужно дать служебные привилегии именно сибирякам, привлечь снова в Сибирь тех, кто ее когда-то покинул, увеличить число сибирских стипендий в университетах Европейской России, и через каких-нибудь десять лет Сибирь получит такое количество образованных элементов, каких она не приобретет в течение 50 лет не только с одним, а с пятью университетами, основанными в Сибири⁵³. В противном случае сибирский университет станет лишь одной обузой для платящего подати мужика.

Опровергая такое мнение, областники считали, что студенты в Сибири найдутся, да и сам университет в сибирских условиях будет более демократичным по своему составу, нежели прочие российские учебные заведения. Г.Н. Потанин прогнозировал, что сама жизнь сделает «мужичьим» сибирский университет⁵⁴. К тому же расчет, что стипендии и льготы будут менее тягостны для податного населения, чем сибирский университет, как утверждал Потанин, вряд ли верны⁵⁵. Патриотическое воспитание, развитие местной общественной жизни создадут условия к тому, чтобы образованные сибиряки оставались на родине. С этим связывалась другая, кардинальная для областников задача – формирование своей сибирской интеллигенции. Для областников университет был больше, чем обычное высшее учебное заведение, и этого, видимо, не захотел увидеть Г.З. Елисеев. Еще в своей омской речи Н.М. Ядринцев провозглашал: «В университете вся наша будущность»⁵⁶.

Следующей преградой на пути к основанию сибирского университета стала проблема выбора для него города. И это имело не только географический интерес. Специфика общественно-экономической жизни сибирских городов могла предопределить будущее университета. О важности выбора города свидетельствовала не только страстная полемика на страницах сибирских газет, но и набор аргументов, которые выдвигали члены специальной правительственной комиссии, созданной для этой цели в Петербурге.

На звание университетского города претендовали Омск, Томск и Иркутск. Омск как административный центр Западной Сибири, казалось бы, имел преимущество: именно здесь сосредоточилась основная масса военных и гражданских чиновников края, за устройство университета в Омске стоял сам генерал-губернатор Н.Г. Казнаков, его поддерживало в этом и Министерство народного просвещения. По инициативе Казнакова омским архитектором Эзетом был уже подготовлен проект университетского здания для Омска. В глазах местной и столичной администрации Омск мог выглядеть предпочтительнее, нежели Томск, наполненный ссыльными (в том числе и политическими), или удаленный Иркутск. Г.Е. Катанаев в статье «Томск или Омск?», отстаивая интересы Омска, вопрошал: «Но чем же хуже административно-казенное влияние Омска ссыльно-купеческого влияния Томска?»⁵⁷ В пользу Омска был еще один весомый довод: университет мог бы распространить свое влияние и на степные области, где проживали не только казахи и казаки, но куда направлялась мощная волна русских переселенцев.

Хотя при рассмотрении этого вопроса 6 апреля 1877 года в Государственном совете большинство поддержало выбор Омска, все же решили создать еще одну комиссию, которая бы тщательно изучила все обстоятельства этого дела⁵⁸. Однако у Томска нашлись свои влиятельные защитники. Ставший к тому времени членом Государственного совета бывший восточносибирский генерал-губернатор граф Н.Н. Муравьев-Амурский писал 5 мая 1877 года А.В. Головнину, что он не разделяет мнение о выборе Омска и будет говорить об этом на общем собрании Государственного совета. «Для этой цели, по мнению моему, – заключил он, – должен быть Томск или Иркутск»⁵⁹. Бывший тобольский губернатор А.И. Деспот-Зенович подготовил для комиссии пространную записку о том, что ссылка для Сибири не так уж и страшна⁶⁰.

Областники первоначально

высказывались в пользу Иркутска, но затем отдали свои симпатии Томску⁶¹. Влияние на полемику оказала появившаяся 31 октября 1876 года в иркутской газете «Сибирь» статья Г.Н. Потанина об Омске с красноречивым названием: «Город Акакиев Акакиевичей»⁶². Н.М.Ядринцев буквально осаждал В.М. Флоринского, которого уже тогда прочили в ректоры будущего сибирского университета, письмами, в которых повторялась одна мысль:

…в Омске, под крылом генерал-губернатора, университет погибнет, что нравственная атмосфера там неудовлетворительная, ссыльных почти столько же, как и в Томске, что помощи от города нельзя ждать никакой и что Омский университет никогда не будет привлекать сочувствие сибиряков⁶³.

Не пугало областников и то, что вряд ли университет в Томске «начнет давать людей, независимых от капитала», более тлетворным им казалось бюрократическое влияние⁶⁴. По мнению Потанина, наоборот, университет будет способствовать «культурной шлифовке» сибирской буржуазии, формированию «благородных» предпринимателей с осознанными патриотическими чувствами к Сибири⁶⁵. Их не мог не вдохновлять пример известного сибирского мецената Сибирякова, который был однокашником некоторых из них по Петербургскому университету.

На заседании комиссии 22 ноября 1877 года В.М. Флоринский стал на сторону сторонников Томска и чуть не рассорился из-за этого с Казнаковым. Будущий ректор изложил целый ряд условий, которым должен отвечать университетский город в Сибири:

1) благоприятное географическое положение относительно сибирских городов, т. е. по возможности центральное в географическом и этнографическом смысле и удобное по существующим путям сообщения, 2) удобства жизни данного города в климатическом и экономическом отношениях, чтобы учащие и учащиеся не испытывали значительных затруднений в первых жизненных потребностях…, 3) средства города для устройства необходимых учебных пособий и учреждений университета, как, например, клиник, и возможность приобретения анатомического материала для медицинского факультета, способы снабжения кабинетов учеными коллекциями, средства содействия и поощрения ученых трудов профессоров по вопросам научного исследования Сибири и проч., 4) средства города и данной местности для целесообразной и необременительной для казны постройки университетских зданий, 5) значение города в настоящем и будущем как центра умственной, промышленной и торговой жизни страны, развитие в нем средних учебных заведений, подготовляющих к поступлению в университет, существующие потребности высшего просвещения и материальные средства, которыми город может располагать для удовлетворения этих потребностей в пособие значительным затратам со стороны правительства⁶⁶.

Этим самым Флоринский как бы подвел доказательную базу под основание выбора в пользу Томска. Хотя в 1881 году, когда он впервые проехал через Омск, то «нашел этот город весьма приличным, и был весьма удивлен, почему Ядринцев отзывался о нем так плохо в своих письмах»⁶⁷. Очевидно, что у областников были куда более веские резоны, которых не содержалось в пунктах будущего ректора.

За Томск свидетельствовало и то, что это был один из наиболее развитых в промышленном и торговом отношении городов Сибири, находившийся на единственной тогда сухопутной транспортной артерии – Сибирско-Московском тракте. В отличие от Омска, томское купечество охотнее откликнулось на идею создания университета, хотя Флоринскому приходилось лично убеждать именитых томичей делать пожертвования на науку и образование. Большую роль в этом сыграл также томский городской голова купец I гильдии З.М. Цыбульский, ревностно заботившийся о престиже родного города. Сумма его личных пожертвований составила 140 тысяч рублей, при общей сумме строительства 800 тысяч рублей. Благодаря поддержке общественности университет стал поистине всесибирским делом. Деньги на его сооружение вносили купцы, золотопромышленники, городские думы и даже крестьяне, пожертвования собирали добровольцы не только по Сибири, но и за ее пределами. В качестве подарков будущему университету поступали книги, разного рода коллекции, оборудование для музея и лабораторий. В 1880 году, когда было начато строительство зданий для университета, городские власти бесплатно выделили участок земли, разрешили беспошлинно заготовить лес, доставили кирпич и т. п. По индивидуальному проекту было выстроено главное здание (архитектор Наранович), общежитие со столовой, анатомический театр, лаборатории, зоологический музей, часовня и даже фонтан. Университет стал гордостью всей Сибири и архитектурным украшением Томска.

Уже шло полным ходом строительство университетских зданий, но сибирскую общественность вплоть до открытия университета не покидали сомнения, будет ли на этот раз дело доведено до завершения. Нападки на будущий университет в Сибири не прекращались. Публикации в «Московских ведомостях» поставили под удар в первую очередь сибирский университет, принципиальное решение об открытии которого было принято еще Александром II в 1875 году. Как известно, М.Н. Катков проявил невиданную активность при обсуждении нового университетского устава 1884 года, существенно урезавшего права российских университетов. Агитацию за пересмотр правительственной политики в университетском вопросе на страницах подведомственных ему изданий Катков сочетал с «придворной» публицистикой в письмах и записках к царю и влиятельным сановникам. Оценивая свои политические заслуги, он имел все основания заявить о ведущей роли своей газеты: «В ней не просто отражались дела, в ней многие дела делались»⁶⁸.