Регулюм
Шрифт:
– Значит, ты еще не решил?
– Не знаю. Может быть, потом, когда кончится наша эпопея. Не хочется Вадьку подставлять, он-то согласится, но ему долго надо будет входить в новое состояние, а времени нет.
– Ты пойдешь с ними до конца?
– А куда я денусь?
Глаза Дарьи засияли ярче, она вспорхнула с дивана, чмокнула Панова в щеку и снова уселась на место, как ни в чем не бывало, а Стас остался сидеть с ощущением легкого сотрясения мозга, гадая, показалось ему, что его поцеловали, или нет. Потому что та, «старая», Дарья делала точно так же!
– Расскажи мне о стратегале, –
Стас очнулся, наполнил ее и свой бокалы искристым напитком, пригубил, чувствуя прилив крови к щекам. Захотелось прекратить беседу, отставить шампанское, схватить девушку на руки и отнести на тахту. Каким-то образом ему удалось справиться с этим желанием.
– На самом деле все очень просто. Стратегал – это ДНК Регулюма, система, формирующая законы жизни существ, населяющих временно стабилизированный конгломерат пространств, то есть Регулюм. Поняла?
Дарья засмеялась.
– Действительно, как все просто. Ну, а что такое Вселенная в понимании абсолютников?
– А что абсолютники? Они тоже люди, просто знающие чуть больше. Истинное же состояние Вселенной одно. По сути – это энергоинформационный голографический фрактал, каждый элемент которого – регулюм – имеет свои законы и константы взаимодействий.
– Что такое фрактал?
– Ну, как тебе сказать… – Стас в замешательстве пошевелил пальцами, хмелея все больше. – Фрактал по большому счету – такая континуальная непрерывная нерегулярность… или, скажем, объект с нецелочисленной размерностью. Например, пространство Сверхсистемы регулюмов – Галактики фрактально, то есть топологически нерегулярно, дискретно, и даже пространство нашего Регулюма и то фрактально. А распределение галактик в Интерсистеме и вовсе мультифрактально…
– Достаточно, – остановила его Дарья. – Для меня это все равно абракадабра. – Она вздохнула с мечтательным выражением лица. – Но очень хотелось бы увидеть другие миры, звезды, галактики… хотя это, наверное, недостижимо.
– Почему? Могу показать хоть сейчас, – запротестовал Стас, пытаясь поставить бокал на столик. – Хочешь?
Глаза девушки стали большими.
– Разве это… возможно?
– Для меня нет ничего невозможного. Иди сюда.
Дарья слезла с дивана, приблизилась к Стасу, в голове которого звонко лопались пузырьки шампанского.
– Может, в следующий раз?..
– Не трусь!
– Хотя бы обувь сменим…
– Мы только посмотрим и обратно.
Стас властно притянул ее к себе и вышел за пределы Земли.
ОБРИЗМЫ И НЕИЗМЫ
Они оказались на склоне одного из лунных кратеров.
Дарья тихо вскрикнула, цепляясь за Панова. К мгновенному преодолению космических пространств и смене тяготения она еще не привыкла.
Земля – четко видимый гладкий голубовато-зеленый шар со слегка размытым рисунком океанов и материков под легкими перьями и спиралями облаков – стояла в зените, окруженная гроздьями ярких звезд. Зрелище было красивым, захватывающим, но Стас им любовался не раз и поторопил замершую спутницу:
– Не увлекайся, то ли еще увидишь. Следующий волхварь-прыжок перенес их на Меркурий, под купол древней марсианской базы. Вид Солнца с расстояния всего в пятьдесят восемь миллионов километров напугал Дарью и одновременно заставил восхититься
После этого они посетили две луны Сатурна – Япет и Диону, спутник Нептуна Нереиду и Плутон, с поверхности которого Дарья смогла разглядеть массивную глыбу льда и снега – Харон, создающий впечатление, будто он вот-вот рухнет на голову.
И, наконец, Стас отчаянным усилием воли пробил барьер, отделяющий Солнечную систему от всего скопления регулюмов, и показал пораженной девушке восхитительную панораму Галактики, выйдя над ее звездной спиралью со стороны еще одного острова регулюмов – туманности Андромеды.
Наверное, он бы еще что-нибуль придумал, чтобы окончательно ошеломить свою спутницу, вцепившуюся в него изо всех сил, если бы не появление ужасающего воображение объекта – гигантской мохнатой «гусеницы», в которой он узнал центральный модуль Метакона. Но как бы хмель ни ударял в голову, Стас все еще соображал быстро и отреагировал на «всплытие» сверкающей, как друза драгоценных камней, «гусеницы» должным образом.
Через несколько мгновений они были уже на Земле, в квартире подруги Дианы, где все так же спокойно горел торшер, создавая уютный полумрак, и стрелки часов показывали все те же одиннадцать часов вечера с минутами. С момента их старта в космос здесь прошло всего несколько минут. Время на Земле текло медленнее, чем в других слоях Регулюма.
Глаза у Дарьи стали огромными, полными смятения и восхищения, она не спешила отцепляться от Стаса, словно он был единственной надежной опорой, и даже сам Стас, слегка протрезвевший, не торопил события, ожидая, что будет дальше, хотя близость девушки кружила голову, но в конце концов все же не утерпел, прижался губами к ее губам, затем стал целовать щеки, глаза, шею. «Реши правильно», – всплыли в памяти ее слова, но остановиться он уже не мог, это было выше его сил, он повлек слабо сопротивлявшуюся Дарью к тахте, пытаясь снять с нее куртку, затем блузку и брюки, и, лишь получив оглушительную пощечину, замер, ничего не понимая, отступил, осознал, где находится и что делает, увидел слезы в глазах девушки и протрезвел.
– Прости… – еле выговорил он непослушными губами и, спотыкаясь, побрел в ванную.
Включил воду, сунул голову под холодную струю и стоял так минуту, пока не посинел от холода. Затем насухо вытерся, разглядывая себя в зеркале, заметил красное пятно на щеке, усмехнулся. Сказал вслух:
– Ну что, герой-любовник? Получил удовлетворение? Решил, что все дозволено?
Отражение в зеркале сделало гримасу. Стас покачал головой.
– У тебя лицо оскорбленной бездарности, мой друг. Не можешь вести себя прилично, обходись без общества. Как там говорил классик? «Мне вполне хватает своего общества, а придет время – обойдусь и без него» [12] .
12
Никола Шамфор (1741—1794) – французский писатель.