Реи?с
Шрифт:
Прохоров был универсальным профессионалом. Он умел делать все: снимать фотографии, писать статьи на двух языках (английским он владел так же свободно, как и родным русским), брать интервью.
Начинал он работать в своей газете двадцать лет назад как переводчик. Потом стал репортером, фотографом и пишущим корреспондентом. Последние два года был директором бюро. Но ввиду повальных сокращений, вызванных газетным кризисом, его корпункт вот-вот должны были закрыть, как уже закрыли газетные представительства во многих странах. Если бы не разгоревшаяся на пустом месте российско-украинская война, газета ликвидировала бы московское бюро уже в этом году. Но нет худа без добра. Тысячи людей гибли, теряли кров, работу, родных, семью. И кто-то
Последняя командировка выдалась особенно кровавой. Сергей оказался под Мариуполем, где украинские десантники и добровольцы отчаянно и самоотверженно сдерживали прорыв российских войск. И выстояли, несмотря на огромное превосходство врага в живой силе и технике. Сергей провел в окопах четыре дня и четыре ночи, чудом остался жив и снял такие «сумасшедшие карточки», что многие из них его газета даже не могла опубликовать.
– Снимки потрясающие, но слишком графические, – дипломатично сказал старший фоторедактор. – К сожалению, мы не можем допустить, чтобы дети, случайно открывшие газету, увидели разлетающиеся на всю первую полосу мозги или вываленные по всему развороту кровавые внутренности. А так съемка, конечно, запредельная. World Press Photo, как минимум.
Прохоров не страдал запоями, но после таких командировок, а они случались все чаще и чаще, не находил другого способа вновь адаптироваться к мирной жизни, кроме как выпить рюмку-другую.
Так было и в этот раз. Еще до первого захода в сауну утолив жажду семьюстами пятьюдесятью миллилитрами «Кир Рояля», а затем попарившись минут десять, Сергей перешел к более крепким напиткам и сделал перерыв, лишь когда позвонил Витя Клопиков, заместитель пресс-секретаря президента и напомнил ему об их договоренности.
Клопикова и Прохорова давно связывали не только деловые, но и дружеские отношения, которые они не особо афишировали. Именно Клопиков устроил ему то самое, трехлетней давности, эксклюзивное интервью с Пуховым, которое стало признанным шедевром профессии и было растаскано на цитаты. Называлось оно удивительно для интервью – Kremlin Hard Talk95, и состояло только из самых неприятных вопросов, таких, как кто взорвал дома в Москве, Буйнакске и Волгодонске, кто убил Политковскую, кто отравил Литвиненко и так далее. Все были в шоке. Никто и догадаться не мог, что на самом деле идея такого интервью родилась в кабинетах администрации президента. Там было принято решение ответить, наконец, на все эти проклятые вопросы и закрыть тему. В качестве незаангажированного интервьюера выбрали Прохорова. Вопросы и ответы были отрепетированы до мельчайших деталей. Готовый материал редактировался Кремлем два или три раза. В редакции «Лос-Анджелес геральд» ни на минуту не могли допустить, что это была постановка, иначе Прохоров мгновенно и с позором был бы изгнан с работы. Редакторы посчитали интервью огромной журналистской удачей Сергея и стали ценить его еще больше, добавив двадцать четыре тысячи долларов к его годовому заработку.
Сергей не удивился бы, если бы узнал, что в ФСБ он проходит под какой-нибудь кличкой – типа завербованного агента, которого те используют в своих интересах. Сам же он считал, что, наоборот, это он использует их. В общем, в результате все были довольны.
Однажды Прохорову даже повезло попасть на экзотическую рыбалку Вадима Вадимовича. Дело было в горном Алтае, куда он добирался вместе с президентом в одном самолете и вертолете и пил с ним чай за одним столом. Чаепитие проходило в непринужденной обстановке. В ответ на еврейский анекдот от президента Сергею позволили рассказать еврейский анекдот от себя. Охрана громко смеялась. На рыбалке президенту, что называется, повезло. С первого заброса он поймал огромную щуку. Прохорова, правда, по секрету предупредили, что клев начнется мгновенно. Так и случилось. Он был готов и снял замечательные кадры, на которых Вадим Вадимович вытаскивает из темных
Официальный вес рыбы в теленовостях объявили в двадцать два килограмма. В этом смысле президент и его пресс-служба ничем не отличались от обычных рыболовов-любителей. Прохоров сам был заядлым рыбаком.
– Знаешь, я как-то поймал щуку на двенадцать кило, – шепотом сообщил он присутствующему на рыбалке Клопикову. – Всем сказал, что пятнадцать, а на весах вообще оказалось девять. Но она все равно была раза в полтора больше, чем президентская, – и, заметив укоризненный взгляд помощника, прибавил: – Не вру, честное пионерское.
– Ну наша ж золотая рыбка, – отшутился тот.
Ежегодные пресс-конференции Пухова, по сложившейся за годы его правления традиции, проводились в конце декабря. Абсолютное большинство вопросов было подготовлено заранее, а ответы отрепетированы. Единственными «белыми пятнами» оставались вопросы западных, в первую очередь американских, журналистов, игнорировать которые не представлялось возможным. Договориться же с ними, как с их российскими коллегами, по поводу вопросов было практически невозможно.
В этом смысле Прохоров с его многолетней негласной историей плодотворного сотрудничества с администрацией вполне ее устраивал. Тем более что его собственные убеждения, не говоря уже о принципах, с каждым годом становились все более расплывчатыми.
Раз в полгода Клопиков водил Прохорова пообедать в какой-нибудь тихий ресторанчик, где вместе с бараньими ребрышками скармливал ему заготовленные «сливы». Так было и на этот раз. Два дня назад заместитель главы пресс-службы президента за чашечкой кофе в кафе «Пушкин» договорился с Прохоровым о времени, условном знаке и теме вопроса. Вопрос был, что называется, «трудным» и с подвохом, но в том-то и вся фишка, чтобы утомленный многочасовым общением с прессой президент проявил себя во всей красе и, несмотря на естественную усталость, в самом конце с блеском отразил очередные злобные нападки западных «партнеров».
Во время вчерашнего вечернего телефонного разговора с Клопиковым Прохорову пришлось очень напрячься, изображая из себя трезвого, но он нашел в себе силы внятно, как ему казалось, подтвердить, что уговор дороже денег, что он помнит и все сделает, как надо.
Но то было вчера.
В пять утра сегодня Сергей не помнил не только, какой вопрос он должен задать президенту, но и сколько вчера выпил.
– Пьянству – бой, – хрипло пробормотал журналист, натягивая спортивные кальсоны LL Bean, и тут же вспомнил заезженную добавку президента за рыбацким ужином: – А б…дству – герл.
Это было хорошим знаком. Память начинала просыпаться, неуверенно хватаясь в похмельном тумане за скользкие и нестойкие обломки прошедшего дня. Если ты не в состоянии вспомнить главного, то припомни любую незначительную деталь, и паззл сложится сам собой – был уверен Прохоров и очень надеялся, что по мере приближения к Международному торговому центру и особенно после двойного эспрессо в буфете ЦМТ, он обретет total recall.
Этой надежде не суждено было сбыться. Когда в темное морозное декабрьское утро гаишник остановил машину Прохорова прямо на выезде из поселка, чего никогда в жизни раньше не случалось, и предложил ему перейти для освидетельствования в свой сине-белый «Форд» с мигалкой, Сергей достал кремлевскую аккредитацию, на обратной стороне которой под пластиком была цветная фотография его в компании президента и золотой щуки. В России подобная охранная грамота могла служить пропуском куда угодно и защитить владельца от многих бед. Но только не сегодня. Устроившись на переднем пассажирском сиденье и протянув майору-гаишнику, сидевшему за рулем, свою индульгенцию, Прохоров получил удар чем-то тяжелым сзади по голове и в последнюю секунду перед потерей сознания вспомнил все, что забыл. Но это уже не имело значения.