Река Джима
Шрифт:
— Кого? Твоего юного императора? — Фудир наложил пластырь на порез над левым глазом, поморщившись от жжения.
— Не столько его, сколько за него. Каждую его прихоть тут же выполняют. Во что это может превратить душу человека? Все пресмыкаются перед ним. Человеку не идет на пользу, когда перед ним пресмыкаются.
— Вероятно, ему лучше, — заметил Донован, — чем тем, кто должен пресмыкаться.
— Там было столько докладов… Ты знал, что вторая, независимая иерархия существует только для того, чтобы следить за поведением
Фудир потрогал другие порезы.
— Бюро Теней, — произнес он. — Могло быть хуже.
— Куда уж хуже!
— Они могли бы следить за простыми людьми. Если правительство собирается вести слежку, то может сначала следить за своими членами. Систему можно отточить до совершенства, если первой группе чиновников ограничить возможность слежки за второй. Когда ты собираешься закончить эти полуденные встречи?
М'eарана вытянулась в струнку. Что-то в голосе Фудира…
— Что ты выяснил?
— Два факта. Во-первых, мастер-ювелир Хеннеси фу-линь помнит твою цепочку. Он взял ее под залог у человека с Арфалуна. Тот за ней не вернулся, поэтому он продал ее твоей матери.
— Арфалун. Следующая остановка матери. Она следовала за цепочкой? А во-вторых?
— Терране помнят, что она пару раз встречалась с человеком с К`aунтусульфал'yги, который застрял здесь из-за землетрясения. Это все, что я услышал, кроме бесед о восстановительных работах.
— И кто он? О чем разговаривал с матерью?
Фудир поднял руку.
— Это может совершенно ничего не значить. Ищейка всегда слишком рьяно пытается найти связь. Остальные указали ему на это, а он обиделся и ушел…
— Фудир… Ищейка внутри твоей головы. Куда он мог уйти?
— Он дуется, не разговаривает. Из-за этого остальным сложно собрать мозаику воедино. Терране говорят, что, когда твоя мать вернулась, она спрашивала о том каунтлинге. Деб-ли Джин Софвари. Он был ученым-валлахом или притворялся им, поскольку носил любимую ими белую одежду. По словам терран, он мотался по всему блеску и брал мазки у людей из ртов.
— Что он делал?
Фудир развел руками.
— Показать?
— Наверное, поэтому мать встречалась с ним. Она хотела узнать, не безумен ли он.
— Я дал взятку диспетчеру на посадочном поле Дьюпорта, но, похоже, у Софвари был личный корабль. В записях об отбытии о нем не упоминается. Автоматическая система была повреждена во время землетрясения, поэтому все приходится делать вручную. Я провел еще один день, вынюхивая что-нибудь насчет Софвари, но, если бы терране знали больше, я бы понял. Непонятно, чем он заинтересовал твою мать. Он был слишком молод для ее постели.
М'eарана ощетинилась.
— Ня болтай так о моей матери.
— М'eарана… тебе следует понимать, что постель твоей матери не была запретной зоной. Маленький Хью бывал там, я бывал там.
— Прекрати!
— И все это лишь за то короткое время, что мы с нею были напарниками. Не стоит затыкать уши. Твой внутренний голос не лжет.
М'eарана убрала ладони от ушей.
— Ты не знал ее так, как я.
— Надеюсь, что нет.
— Она больше не такая.
Человек со шрамами промолчал. В памяти всплыла пословица насчет леопардов и пятен. Спор продолжился, но уже у него в голове.
«Заткнись! — сказал он себе. — Заткнись! Заткнись! Заткнись!» Он отвернулся от арфистки, согнувшись и сжав руки, повалился на колени на ворсистый ковер гостиной, и…
…Вдруг все вокруг стало незнакомым, как будто он сошел со сцены. Что он тут делает, в этой неуютной комнате, так далеко от Иеговы? Он проклял Зорбу де ла Сусу. Проклял М'eарану Быстрые Пальцы. И сильнее всего он проклял бан Бриджит.
«Но все случилось в ином месте, — произнесла какая-то часть его, — и к тому же распутница мертва».
Из глаз брызнули слезы. Но почему он скорбит о смерти баи Бриджит? Она была мертва для него много лет.
Кто-то содрогнулся от утробного смеха, Внутренний Ребенок кинулся наутек, а безмолвствующий Донован притих — ибо есть тишина более глубокая, чем просто молчание.
Каждая его часть осознавала себя как личность, несмотря на то что тело у них было одно на всех. Его охватило ужасное предчувствие. Возник образ ссутулившейся вдалеке тени. «Мертва», — подумал он, или часть его. «Все слезы — прах».
И слово — «прах, прах, прах» — эхом прокатилось по закоулкам его разума. Он увидел маленькую группу людей как будто с высоты птичьего полета. Один из них указал посохом на тьму под ногами. «Там что-то есть, — произнес он, — что не может говорить».
Когда Фудир пришел в себя, была ночь. Комната утопала во мраке, единственный свет исходил от настольной лампы в углу. Терранин лежал на кровати, свернувшись калачиком, а в мягком кресле дремала арфистка. Он медленно выпрямился, стараясь не шуметь, но М'eарана тут же открыла глаза.
— У тебя был припадок, — сказала девушка. — Хуже, чем раньше.
Он еще немного полежал, потом рывком поднялся и сел на край кровати, положил руки на колени.
— Было легче, — сказал он, — когда я думал, что забыл.
Арфистка не стала допытываться, о чем он думал, что забыл. Она сказала:
— Я вызвала доктора. Он прописал отдых и какие-то травы.
Старик тихо и невесело рассмеялся.
— Знаменитые травники Чертополохова Пристанища. Он не втыкал в меня иголки? Слышал, они это любят. Куриный бульон?