Река Джима
Шрифт:
Маловероятные события, думала арфистка, стоя в очереди к таможне. Воображение Гбонжу боролось с реальной историей и уложило ее на обе лопатки. Многие герои тогда попросту не знали, что они герои, и им редко представлялся случай принять драматическую позу. Росарио была мифом, книжным персонажем; то же, по всей видимости, касалось Яня. И хотя Махадеван являлся исторической личностью, историю, похоже, изменили до полной неузнаваемости.
Посадочные ворота в город Пришдад заполонили люди: приятели-пассажиры со «Шрини Сиддики», путешественники, переселенцы, которым требовалось
Неподалеку стояли мужчина с вытянутым лицом и женщина с губами, напряженными, как струны арфы. Рядом с ними топтались двое детей в неброской одежонке и с ужасно торжественными лицами. До слуха М'eараны донеслись обрывки приглушенного разговора:
— Я же говорила, что мы опоздаем! Говорила ведь!
— Они сказали, что придержат наши места. Откуда я знал, что они их отдадут?
— Ты мог привезти нас вовремя. Что нам теперь делать?
— Будет еще один рейс. Они обещали.
— Как обещали придержать места? На что нам жить до тех пор? На билеты ушли наши последние дукаты. Нам нужны те деньги.
— Обменяй билеты на наличку — и можешь распрощаться с миром Тен-Бек. Нам невозможно, супружеская пара заметила арфистку, поскольку они заговорили еще тише и отошли в сторону, потащив за собой на удивление молчаливых детей. Донован хохотнул.
— Узрите благородных пионеров!
— Ты умеешь только язвить? В конце охоты я надеялась увидеть лучшего человека.
— А вместо этого нашла обычного, более-менее.
— Скорее более, чем менее. — Девушка постучала пальцем по его лбу. — Когда я встречу тех, других, которых ты таскаешь за собой?
Человек со шрамами попятился.
— Они выйдут тогда, когда Фудир и я выпустим их. Он и я — консулы нашей маленькой республики.
Арфистка еще раз посмотрела на семью переселенцев. Она была не настолько глупа, чтобы смешивать частное с общим, но уже облекала встречу в голтрэй, плач по потерянному миру. Какая участь может быть грустнее, чем утрата будущего?
«Пваирт на При», посадочное поле для ботов, раскинулось на равнинах Джаза, в паре лиг к востоку от столицы. Оттуда управляли движением планетарных ботов, а также полетами с поверхности на орбиту. Большинство пассажиров, которые спустились вместе с Донованом и М'eараной, потянулись к соединяющим воротам, направляясь к недавно открытым поселкам в Благоземлях, как их называли местные жители. Впрочем, монорельсовая платформа за терминалом все равно была переполнена теми, кто желал вкусить городской жизни Пришдада.
Они ступили на платформу, и их одежду затрепал жаркий песчаный ветер. Плащи развевались, с голов слетали шляпы, хлопало зеленое знамя планетарной лиги: золотая арфа в серебряном полумесяце.
«Символ на флаге мне что-то напоминает», — сказал Педант.
«Тебе все что-то напоминает», — ухмыльнулся Ищейка.
Человек со шрамами постоянно
«Здесь может быть опасно», — заметил Внутренний Ребенок.
— Вам нездоровится? — Женщина, стоявшая возле человека со шрамами, взяла его под руку, но Внутренний Ребенок вскрикнул и отшатнулся.
— Все в порядке, — заверила М'eарана участливую женщину. — У него мышечный спазм. Иногда случается.
Она крепко взяла его за руку. Фудир успокоил разум и поклонился женщине:
— Спасибо, мисси. Ты очень добра к этому человеку.
Но женщина ничуть не успокоилась. Она отступила назад.
— Ты терри, — произнесла она, непроизвольно взглянув на руку, которой коснулась его.
Ожидавшие пассажиры отреагировали по-разному. Один мужчина нахмурился и шагнул к женщине, стиснув кулаки, словно чтобы защитить ее. Некоторые, недавно прилетевшие с других миров Периферии, поджали губы, зацыкали или просто отвернулись, но Фудир не знал — это из-за неприязни к терранам или из-за поведения местного жителя.
— Следите за нами, — предупредил Фудир свои «я». — По-видимому, здесь не очень благожелательны к терранам.
— Принимая во внимание, что во всей Периферии не очень благожелательны к терранам, — ответил Донован, — это большое преуменьшение.
Вот почему Донован предпочитал Иегову. Иеговяне не любили терран, но они не любили вообще никого, и, пока они не выказывали откровенной неприязни, Донован расценивал это как теплые объятия.
Из города подходил поезд, магниты в платформе станции загудели, тормозя его.
— Вот почему нам следовало остаться там, — сказал он остальным. — Как я и полагал.
Фудир возразил:
— Тогда кто бы оберегал нашу… нашу М'eарану?
«Пока я не видел, — сказал Ищейка, — чтобы ей требовалась охрана».
— Пока нет. Но ты знаешь, что все еще впереди, — сказал Фудир.
«Конечно, — ответил Ищейка. — Я понял это в офисе де ла Сусы».
«Формально это был не его офис».
«Заткнись, Педант».
— Что, если ей придется опереться на нас? — спросил Фудир. — Мы надломимся. Сломаемся.
— Да, — согласился Донован. — Вспомните проулок в Йенлуши, когда пришло время быстрых и решительных действий.
«Если бы вы, парни, оставили меня за главного, нам не пришлось бы…»
— Быстрых и решительных, Силач, — а не быстрых, решительных и глупых.
Пришдад был столицей клифа на Мурф, крупнейшего суверенного государства Арфалуна, и по умолчанию являлся номинальной столицей планеты. Это был средних размеров город, столь же хлипкий с виду, как Йенлуши. Но если Йенлуши постоянно рушился, то Пришдад возводился. Его здания походили на разноцветные кусочки, торопливо сшитые вместе, словно народ Арфалуна все время гнался за чем-то новым.