Река Хронос Том 2. Заповедник для академиков. Купидон. Младенец Фрей
Шрифт:
Прошло пять минут.
Ничего не изменилось. Ровно урчали двигатели теплохода.
Морозный воздух врывался в щель иллюминатора. Сквозь сон Андрей подумал: «Встать бы, закрыть иллюминатор, а то можно простудиться».
Но тут же, не додумав, заснул.
Именно тогда рулевой указал ногтем на точку на подсвеченной карте и сказал:
– Татьяна, посмотри на показания лота.
– А где они?
– Господи, сухопутные крысы! – Рулевой подошел к прибору.
– Ну и что? – спросила
– Вы бы все оделись получше, – сказал рулевой. – В море брызги, в море холодно.
– Мне идти? – спросила Татьяна.
– Иди, мы с Гаврилиным управимся.
Если бы осветить мостик да приглядеться к рулевому, Андрей бы узнал в нем Мишу Глинку, авантюриста и монархиста. Но члена Союза писателей. На его долю выпала ответственная работа. К счастью для захватчиков корабля, он с отличием окончил мореходку и имел профессию «штурман».
Показания лота Глинку порадовали: все получилось точно как рассчитывали.
Впереди была банка, за ней промоина глубиной в тридцать метров, затем изрезанные берега прибрежных островов.
Но главное – банка. Судя по всему, она была длинной и широкой – не обогнешь. Ее обозначали бакены, но кто их увидит в такую туманную темень. Увидел их только штурман Глинка. И убедился в том, что правильно ведет теплоход с писателями и прочей отдыхающей публикой.
– В любую минуту, – сказал он Татьяне. – В любую минуту будет удар. Держись как следует.
Он велел машине сбросить ход до малого.
И все равно удар был силен.
И даже страшен.
Потому что большим теплоходам не положено ползать по земле, а тем более по камням.
Самым страшным был скрежет.
Это рвалось днище «Симонова», это прогибался стальной корпус, это изгибались переборки.
Миша Глинка поморщился. Ему бы не хотелось, чтобы кто-нибудь пострадал. Он не был бандитом.
И хоть крушение «Рубена Симонова» придумал именно он и даже выбрал для этого место и время, мысль о том, что он кому-нибудь причинит боль, была ему отвратительна.
Но, к счастью, скорость теплохода была невелика, банка полога и достаточно далека от поверхности, и теплоход влез на нее, накренился и замер, не развалившись, не опрокинувшись – лишь потерпев настоящее крушение.
Глинка мог радоваться – своими руками он совершил кораблекрушение. Это мало кому удавалось сделать.
Постепенно стихал скрежет и грохот погибающего корабля. И чем тише становились стоны «Симонова», тем громче были крики разбуженных и смертельно перепуганных людей.
Господи, он никогда не предполагал, что несколько сотен человек могут одновременно и так отчаянно вопить.
– Ну останови их! – крикнул Глинка.
Татьяна сама замерла, слушая крик.
И сказала невпопад:
– Как на «Титанике».
– Только мы не потонем, – возразил Глинка.
– Это мы с тобой знаем, а они думают, что утонем.
– Включай внутреннюю связь, – сказал Глинка. – Мне надо поговорить
Андрей проснулся от скрежета, но не настолько испугался, чтобы вскочить. Он лежал и старался сообразить, что же происходит. Ведь такой грохот и скрежет означает столкновение, удар о берег, но не смерть в морской пучине… Впрочем, он не формировал для себя спросонья эти страхи – он просто лежал и ждал, что же будет дальше.
Корабль дергался, прорывался вперед, словно автомобиль, который застрял на плохой дороге и старается выбраться на сухое место, но неожиданно, видно, попав в глубокую промоину, автомобиль принялся крениться, словно вот-вот опрокинется.
Только тут Андрей испугался.
Он вскочил с койки – было темно, лампочка на столике погасла. В темноте он шарил руками, разыскивая одежду – брюки нашлись, но ботинки заехали глубоко под койку…
Корабль вздохнул, рванулся еще раз и замер, косо лежа на дне моря.
Крики снаружи были ужасны – это были крики тонущего корабля, и они многократно усилились, когда корабль-теплоход замер и замолкли его машины.
Крики неслись отовсюду – они прорывались сквозь ярусы и переборки, врывались в каюту из коридора и перемежались с топотом ног и тупыми ударами непонятного свойства.
Наконец ботинки нашлись – а где куртка? Черт побери, он натянул ботинки без носков! А как теперь найдешь носки? Хорошо еще, что ботинки теплые, зимние. А где куртка? Без куртки снаружи делать нечего – Андрей уже не сомневался, что придется выбираться наружу.
Ему однажды в жизни пришлось оказаться на тонущем корабле. Тогда было теплое южное утро, теплоход тонул на Черном море, и светило солнце.
Постепенно ужас вползал в мозг Андрея все глубже.
Может, виной тому были темнота и неизвестность, может – вопли, может – непослушная одежда…
И тут как спасение, как глас Божий, дающий возможность прийти в себя и сориентироваться во времени и пространстве, возник звук. Звук был голосом.
Голос звучал по внутренней связи, по той самой обычной, житейской внутренней связи, которая просыпалась порой, чтобы объявить близкую стоянку в Копенгагене, задержку с обедом или общее собрание писателей в салоне на третьей палубе.
– Вниманию пассажиров, – звучал знакомый голос, вернее всего, Андрей слышал его раньше на этом же теплоходе. – Вниманию пассажиров и членов экипажа. Наш теплоход потерпел аварию и сел на мель. Расстояние до берега несколько сотен метров, жизни и имуществу ничего не угрожает. Однако капитан настойчиво рекомендует пассажирам занять места в шлюпках соответственно шлюпочной тревоге, не рекомендуется брать с собой вещи, так как они останутся на борту в полной безопасности. Шансы за то, что «Рубен Симонов» останется на плаву до подхода спасательных судов, весьма велики. Членам команды занять свои места согласно аварийному расписанию и обеспечить безопасную эвакуацию пассажиров на берег.