Река Хронос Том 2. Заповедник для академиков. Купидон. Младенец Фрей
Шрифт:
Капитану не оставалось ничего иного, как организовать спасение пассажиров и выяснить наконец, грозит ли «Рубену Симонову» гибель, или он останется на поверхности Балтийского моря.
Пока обследовали машинное отделение, трюмы и внешнюю обшивку, прошли ценные минуты, и паника, без того хозяйничавшая на борту, стала неуправляемой.
Тут же на мостике появился и сам Бегишев, который был способен думать лишь о своих проблемах. Утешительным речам капитана, убежденного к тому времени в том, что «Симонову» гибель не грозит, он, конечно
Капитан был в бешенстве. Представьте себе – ваш корабль терпит бедствие, а некий толстосум полагает, что распоряжается на борту именно он. Капитан и без того понимал, что придется поплатиться карьерой. Вряд ли оставят ему лицензию, если он умудрился в сносную погоду, на проторенных трассах посадить судно на камни.
Так что первый напор ничего Оскару не дал.
Но Оскар не привык сдаваться. Тем более что весь круиз был затеян именно для него, а капитан был лишь одним из обслуживающих лиц.
Бегишев вызвал на мостик первого помощника. Тот был верным его прихвостнем и не боялся за свою карьеру, которая проходила по иному ведомству.
Помощник серьезно поговорил с капитаном, и тот понял, что есть вещи поценнее карьеры.
В результате капитан согласился отпустить с Бегишевым политрука, выделить ему шлюпку и двух матросов, которые не были матросами, а составляли ближайшее окружение первого помощника.
…Палубу озаряли лишь редкие, тревожные, неверные огни аварийного освещения да бегающие лучи ручных фонарей команды. Матросы пытались распределить пассажиров по шлюпкам, а пассажирам казалось, что шлюпок на всех не хватит.
– Алик мое манто возьмет, – вдруг заявила Антонина, – я ему с самого начала велела. А сама за тобой побежала. Без мадам Парвус на шведском берегу делать нечего. Мы у нее в лапах. И ты как переводчик наших интересов выходишь на первый план.
Люди то встречались толпами, то коридор вдруг пустел – ни одной души, даже страшно.
У разбитой витрины валютного магазина стоял Миша Кураев и курил.
В «валютке» горел свет.
– Ты чего! – крикнула Антонина. – Утонешь!
– Не утонем, я знаю, у меня опыт, – отозвалась изнутри «валютки» продавщица. – А оставить добро я не могу. Подотчетное и в валюте. Мне за всю жизнь не расплатиться.
– Тогда ты беги! – Антонина потянула Кураева за рукав.
Писатель снисходительно улыбнулся.
– Джентльмены не оставляют в беде блондинок, – сказал он.
«Наверное, ему страшно, – подумал Андрей. – Но куда менее страшно, чем прочим, потому что есть человек, который без Миши попросту умрет со страха. А с Мишей они выкарабкаются».
Андрей хотел сказать что-то умное и доброе, но «Симонов» вдруг покачнулся, словно устраивался удобнее на камнях, крен усилился.
Антонина кинулась бежать. Кураев подтолкнул Андрея в плечо, чтобы не отставал от нее.
Блондинки были в беде.
И тут
Все свои.
Даже больше, чем все.
Когда Андрей подошел поближе, Бегишев разглядел его и сказал:
– Молодец, Берестов, я в тебе не сомневался. Можешь рассчитывать на премиальные.
Внутри группы люди Бегишева скрывали драгоценность – железный ящик, который требовалось спасти.
Они вели себя как муравьи, которые скрывают от опасности царицу.
Выглядели они внушительно. Два или три матроса в пластиковых куртках и сам их шеф – первый помощник. У них, наверное, есть кое-что получше, чем дубинки. Там же были Алик, Бегишев, механик, который вчера осматривал ящик, и, конечно же, сам Ильич. Он выглядывал из-за плеча Бегишева. Пальто было застегнуто на все пуговицы, шарф обмотан вокруг воротника, кепочка на глаза – Ильич успел приготовиться к эвакуации.
Впрочем, Андрей кого-то мог упустить. Где госпожа Парвус? Здесь! Ее рыжая голова, обмотанная полотенцем, торчит сзади.
По договоренности с помощником все заняли места в шлюпке до того, как ее на талях опустили на воду. Бегишев опасался конкурентов – только когда его рой целиком окружал ящик, он чувствовал себя в безопасности.
Шлюпка ударилась о волны, холодной водой плеснуло внутрь, еще раз, еще… завизжала мадам Парвус. Антонина накрылась шубой с головой. Подобно легендарному страусу, ей было спокойней, если ничего не видишь.
В шлюпке, большой и просторной, оказалось много свободного места, и Андрей вдруг сообразил, что она предназначалась для куда большего числа спасенных.
Это пришло в голову не только ему.
Сверху, с палубы, кто-то кричал:
– Вернитесь! Людей взять надо!
– Давай отчаливай! – крикнул Бегишев. – Нашел кого слушать.
Шлюпку мотало на волнах и даже один раз ударило о борт теплохода, хотя матрос упирался в борт веслом.
Но тут мотор схватился, и, набирая скорость, лодка пошла прочь от «Рубена Симонова».
Капитанский катер, о котором не положено думать до тех пор, пока корабль не ушел под воду, приспособленный для особых поездок и чрезвычайных ситуаций, покачивался с подветренной стороны.
В нем было всего пять человек.
Но в отличие от шлюпки Бегишева, в которой собрался некий небоеспособный Ноев ковчег, все пятеро на катере были вооружены, обладали некоторым опытом, хотя бы потому, что недавно захватили «Рубена Симонова».
Кроме того, существенная разница между экипажами двух суденышек состояла в том, что дюжина обитателей шлюпки была растеряна, если не напугана, и не представляла, куда их вынесет бурное море и почему сел на мель такой большой теплоход.
Пятеро в катере знали, что катастрофа была частью продуманной операции.