Река Смерти
Шрифт:
– Нет.
– Но были женаты.
Это прозвучало не как вопрос, а как утверждение.
Гамильтон посмотрел в ее удивительные карие глаза, которые мучительно напоминали ему другую пару глаз, единственную похожую на эти из всех когда-либо виденных им.
– Можете говорить что угодно.
– Я и говорю.
– Ну хорошо. Да, я был женат.
– Развелись?
– Нет.
– Нет? Вы хотите сказать...
– Да.
– О, простите меня! Как... как она умерла?
– Пойдемте, нам пора в самолет.
– Ну пожалуйста, скажите, что случилось?
– Ее убили.
Гамильтон смотрел на реку и спрашивал себя, что заставило его сделать
Гамильтон ласково дотронулся до руки Марии, но поначалу она не обратила на это внимания. Только через полминуты она отняла руку, вытерла слезы другой рукой и смущенно улыбнулась:
– Простите меня. Бог знает что вы теперь обо мне думаете!
– Думаю, что неверно судил о вас. И еще думаю, что когда-то вы тоже очень страдали.
Мария ничего не ответила. Она еще раз вытерла глаза, встала и пошла прочь.
"Потрепанный" - вот то прилагательное, которое неизменно и неизбежно употребляют при описании старых, безнадежно устаревших "Дугласов-3", и этот конкретный самолет не был исключением. Пожалуй даже, он мог бы послужить хрестоматийным образцом. Время не пощадило некогда сверкающий фюзеляж, металл был покрыт множеством царапин и вмятин, и казалось, что отдельные части обшивки держатся вместе только благодаря толстому налету грязи. Мотор, едва заработав, тут же доказал, что прекрасно дополняет все остальное: он так кашлял, чихал и вибрировал, что оставалось загадкой, почему он до сих пор не рассыпался. И все же этот самолет не зря славился надежностью своей конструкций. С усилием, достойным Геракла, но не вполне оправданным, поскольку был недостаточно нагружен, он оторвался от земли, поднялся в вечернее небо и взял курс на восток.
В самолете находилось одиннадцать человек: Гамильтон и его компания, пилот и второй пилот. Хеффнер, как всегда, общался главным образом с бутылкой виски - алюминиевая фляжка, видимо, являлась неприкосновенным запасом. Сидя через проход от Гамильтона, фотограф повернулся к нему и спросил, стараясь перекричать жуткий шум древних двигателей:
– От вас ведь не убудет, Гамильтон, если вы поделитесь с нами вашими планами?
– Не убудет. Но зачем? Как вам это сможет пригодиться?
– Просто любопытно.
– Что ж, тут нет секрета. Мы приземлимся в Ромоно примерно в то же время, что и вертолет с судном на воздушной подушке. Затем вертолет заправится - даже эти огромные птички имеют ограничение по дальности, - отнесет судно вниз по течению реки, оставит там и вернется, чтобы завтра утром доставить нас к судну.
Сидевший рядом с Гамильтоном Смит прислушивался к разговору. Он приложил руку рупором к уху Гамильтона и прокричал:
– Как далеко вниз по течению и почему?
– Примерно на сто километров. В восьмидесяти километрах от Ромоно есть водопады. Даже ваше судно не смогло бы их преодолеть, поэтому и приходится переправляться вертолетом.
– У вас есть карта?
– спросил Хеффнер.
– Вообще-то есть, но мне она, в сущности,
– Если с вами что-нибудь случится, понадобится установить, где мы находимся.
– Лучше молитесь о том, чтобы со мной ничего не случилось. Без меня вы пропадете.
Смит сказал на ухо Гамильтону:
– Вам что, обязательно нужно постоянно стыкаться с ним, задирать и провоцировать его?
Гамильтон холодно посмотрел на Смита:
– Вовсе нет, но это доставляет мне удовольствие.
Взлетная полоса в Ромоно, как и сам город, была похожа на жуткий кошмар. "Дуглас-3" и вертолет с судном на воздушной подушке приземлились на ней с интервалом в одну минуту. Как только перестали вращаться лопасти винта, к нему подъехал небольшой заправщик.
Пассажиры вышли из самолета и огляделись. Недоверие на их лицах быстро сменилось отвращением. Смит ограничился коротким восклицанием:
– Бог ты мой!
– Не могу поверить, - процедил Хеффнер.
– Какая-то вонючая помойка! Господи, Гамильтон, неужели у вас не нашлось для нас ничего получше?
– Что вас не устраивает?
– Гамильтон указал на жестяной ангар, совместивший в себе залы прибытия и отправления.
– Посмотрите на вывеску: "Международный аэропорт Ромоно". Разве не убедительно выглядит? Возможно, в это же время завтра, господа, вы будете вспоминать об этом месте как о родном доме. Наслаждайтесь им. Думайте о нем как о последнем оплоте цивилизации. Как писал поэт: "В последний раз, глаза, глядите, на то, что мило сердцу вашему" [3] . Советую каждому взять с собой все, что потребуется на ночь. У нас тут есть великолепный отель "Де Пари". Тем из вас, кто не представляет, как туда попасть, поможет мистер Хиллер.
– Гамильтон немного помолчал.
– Хотя, если подумать, я мог бы найти для Хиллера лучшее применение.
3
Шекспир У. Ромео и Джульетта. Акт V, сцена 3. Перевод А. Радловой.
– Какое еще применение?
– спросил Смит.
– С вашего позволения, разумеется. Вы знаете, что без судна на воздушной подушке наша экспедиция не состоится?
– Я не так уж глуп.
– Сегодня оно станет на якорь в очень опасных водах. Я имею в виду, что среди племен, обитающих по обоим берегам реки Смерти, есть и ненадежные, и откровенно враждебные. Поэтому судно нужно охранять. Я полагаю, что один человек, в данном случае капитан Келлнер, с этой задачей не справится. Собственно, я не полагаю, а утверждаю. Одному человеку, даже если он в состоянии бодрствовать всю ночь, чрезвычайно сложно за всем углядеть. Следовательно, нужен второй человек.
– Гамильтон повернулся к Хиллеру.
– Вы умеете обращаться с автоматическим оружием?
– Думаю, что справлюсь.
– Прекрасно.
– Гамильтон вновь обратился к Смиту.
– У здания аэропорта вас ждет автобус.
Он поднялся в самолет и через две минуты появился снова, держа в руках два автомата и несколько запасных магазинов. К этому времени у самолета остался один Хиллер, и Гамильтон предложил ему:
– Давайте пойдем к нашему кораблику.
Капитан Келлнер, крепкий загорелый мужчина лет тридцати, ждал их возле своего судна.
– Когда будете вечером бросать якорь, не забудьте, что сделать это нужно посредине реки, - напомнил Гамильтон.