Река Смерти
Шрифт:
Немного помолчав, Смит произнес:
– Я предпочитаю сам доводить все до конца.
– Возможно, конец ближе, чем вы думаете. Уже достаточно стемнело. Я пойду первым.
– Сеньор Гамильтон, я гораздо легче...
– начал Наварро.
– Спасибо. Но в том-то все и дело: у меня приличный вес, к тому же я понесу тяжелый груз. Если мост выдержит меня, то остальным можно не волноваться.
Рамон пробормотал:
– У меня тут появилась одна мысль.
– У меня тоже, - и с этими словами Гамильтон ступил на мост.
– О чем это вы говорите?
– спросила
– Он, наверное, подумал, что те люди могут быть готовы к неожиданным визитам.
– О, понимаю. Часовой.
Гамильтон непоколебимо шел по мосту. Точнее сказать, он непоколебимо продвигался вперед. Сам же мост был до ужаса колеблющимся и раскачивался из стороны в сторону. Гамильтон прошел уже больше половины пути. Середина моста провисла так сильно, что пришлось подниматься сильно наклонившись. Впрочем, особых трудностей Гамильтон не испытывал и вскоре благополучно сошел на площадку, подобную той, которая осталась на другой стороне ущелья. Он низко пригнулся, потому что площадка была лишь ненамного ниже уровня плато, и осторожно поднял голову.
Там действительно находился часовой, но он не слишком серьезно относился к своим обязанностям. Развалившись в шезлонге, он курил сигарету. Гамильтон поднял согнутую руку до уровня плеча, держа за лезвие свой тяжелый нож. Часовой затянулся, и огонек сигареты осветил его лицо. Когда рукоятка ножа ударила его точно между глаз, он, не издав ни звука, наклонился набок и упал с шезлонга.
Гамильтон обернулся и трижды посигналил фонариком. Через несколько минут к нему один за другим присоединились остальные восемь человек, пребывавшие в растрепанных чувствах после перехода по шаткому мостику.
– Давайте поищем главного, - предложил Гамильтон.
Он мог найти здесь дорогу с завязанными глазами и в полном молчании повел своих спутников через древние руины. Вскоре он остановился и указал вперед.
Там стоял большой и довольно новый деревянный дом, в окнах которого горел свет. Слышался гул голосов.
– Это казарма, - пояснил Гамильтон.
– Столовая и жилые помещения. Тут живет охрана.
– Охрана?
– нахмурился Трейси.
– Зачем?
– Нечистая совесть требует защиты.
– Что это шумит?
– спросил Смит.
– Генератор.
– Куда мы теперь пойдем?
– Вон туда, - показал Гамильтон.
У подножия огромного зиккурата находилось еще одно деревянное строение, меньших размеров. В его окнах тоже горел свет.
– Там живет нечистая совесть.
– Гамильтон помолчал и добавил: - Человек, который давно уже не может спокойно спать по ночам.
– Мистер Гамильтон...
– начал Сильвер.
– Ладно, ладно. Рамон, Наварро, вы видите то же, что и я?
– Да, - отозвался Рамон.
– В тени у крыльца стоят двое.
После некоторого размышления Гамильтон сказал:
– Интересно, что они там делают?
– Сейчас пойдем спросим.
Близнецы растворились в темноте.
– Кто эти двое?
– спросил Смит.
– Я говорю о ваших помощниках. Они не бразильцы.
– Верно.
– Европейцы?
– Да.
Рамон и Наварро вернулись так же бесшумно и незаметно, как
– Ну, - поинтересовался Гамильтон, - что они сказали?
– Не слишком много, - ответил Наварро.
– Завтра расскажут, когда проснутся.
Глава 9
Внутри меньшего деревянного дома была просторная комната, служившая одновременно и гостиной и столовой. Ее стены были сплошь увешаны флагами, вымпелами, портретами, мечами, рапирами, оружием и картинами - все немецкого происхождения. За столом сидел крупный краснолицый мужчина с тяжелой челюстью и обедал в одиночестве, запивая еду пивом из большой оловянной кружки. Он удивленно поднял голову, когда дверь неожиданно отворилась.
С пистолетом в руке в комнату вошел Гамильтон. За ним последовали Смит и другие участники экспедиции.
– Guten Abend [4] , - произнес Гамильтон.
– Я привел к вам вашего старого друга.
– Он кивнул в сторону Смита.
– Полагаю, старые друзья должны улыбнуться, пожать друг другу руки и сказать "привет", разве нет?
Пистолет Гамильтона выстрелил, выщербив ямку в столе перед сидящим.
– Экие беспокойные руки!
– посетовал Гамильтон.
– Рамон, проверь.
4
Добрый вечер (нем.).
Его помощник обошел вокруг стола и достал из выдвинутого наполовину ящика пистолет.
– Проверь другой ящик, - приказал Гамильтон.
Рамон извлек из стола еще один пистолет.
– Трудно вас винить, - заметил Гамильтон.
– В наши дни воры и грабители встречаются на каждом шагу. А что это за неловкое молчание? Позвольте мне представить вас друг другу. За столом сидит генерал-майор СС Вольфганг фон Мантойфель, которого все теперь знают как Брауна или Джонса. Рядом со мной стоит полковник СС Генрих Шпац, также известный как Смит. Главный инспектор концентрационных лагерей на территории Польши и его заместитель, воры грандиозных масштабов, убийцы стариков-священников, грабители монастырей. Вспомните место вашей последней встречи - тот греческий монастырь, в котором вы заживо сожгли монахов. Впрочем, вы оба - специалисты по кремации, не правда ли?
Ни генерал, ни полковник не ответили. В комнате стояла мертвая тишина. Глаза всех присутствующих были устремлены на Гамильтона. Всех, кроме Шпаца и фон Мантойфеля: эти двое смотрели только друг на друга.
– Печально, - сказал Гамильтон.
– Очень печально. Шпац проделал весь этот длинный путь, чтобы увидеть вас, фон Мантойфель. Конечно, он пришел, чтобы убить вас, но ведь пришел же. Вероятно, хочет прояснить дело с той дождливой ночью в порту Вильгельмсхафена.
Раздался сухой треск малокалиберного автоматического пистолета. Трейси упал на пол, выронив оружие из безвольной руки, и по состоянию его головы было ясно, что он уже никогда не поднимется. Гамильтон обернулся: сильно побледневшая Мария держала в руках пистолет.