Река снов (Ночные кошмары)

Робертс Нора

– Все, что мы можем сделать, это попросить местную полицию провести проверку, – продолжил он. – И выяснить, здесь ли Тэннер.

Оливия снова кивнула, продолжая сжимать руки.

– А если он здесь?

– Тогда они поговорят с ним. – «И я тоже», – подумал Фрэнк. – Если он вступит с тобой в контакт, немедленно дай мне знать. Если он позволит себе нечто большее, можно будет обвинить его в преследовании. – Он сделал паузу, а потом поднялся. – Ливи, помни об одном. Он на твоей территории. В чужой стихии. И он один. А ты нет.

Слова

Фрэнка успокоили Оливию. Она тоже поднялась.

– Я рада, что вы здесь. – Она улыбнулась Селии. – Вы оба.

– Мы тоже. – Вэл шагнула вперед. – Надеюсь, вы останетесь пообедать?

– Вам не до нас… – начала Селия.

– Мы будем рады, если вы останетесь. – Вэл положила ладонь на руку Селии и с мольбой посмотрела ей в глаза.

– Тогда с удовольствием. У меня еще не было возможности сказать, как мне нравится ваш дом. – Когда Селия вышла, обнимая Вэл за плечи, Оливия задумалась. Было непонятно, кто кого ведет.

– Я еще не предложил вам выпить. – Роб вспомнил о своей роди хозяина. – Что вы предпочитаете?

«Кофе», – хотел сказать Фрэнк. Он всегда пил кофе во время работы. Но Оливия подошла к Робу и взяла его под руку.

– У нас есть отличный «Фюме Блан». Ной любит хорошее вино. Устраивайтесь поудобнее, а мы тем временем откроем бутылку.

– Ничего не имею против. Вы не станете возражать, если мы слегка разомнем ноги? Ной, давай прогуляемся.

Сын хотел возразить. Он не желал выпускать из виду Оливию. Но это был скорее приказ, чем просьба, а он знал, что для этого есть основания.

– Конечно. Мы посмотрим на сад мистера Макбрайда, чтобы ты мог оплакать свои неудачи. – Стремясь закрепить привычку, он повернулся к Оливии и поцеловал ее в губы. – Мы скоро вернемся.

Фрэнк подождал, пока они не вышли на крыльцо, а потом пристально посмотрел на сына.

– Я так понимаю, что у вас с Ливи роман не на шутку.

– Я люблю ее. И собираюсь на ней жениться.

Фрэнк споткнулся на ходу.

– Сынок, в следующий раз вспомни о моем возрасте и сначала предупреди, чтобы я сел.

Ной так и рвался в бой.

– А что, ты против?

– Нисколько. – Фрэнк спокойно посмотрел сыну в лицо. – Но мне кажется, что у тебя возникли трудности.

– Трудности возникли у Оливии. И это случилось по моей вине.

– Нет. Ты тут ни при чем. – Фрэнк нарочно отошел подальше от дома, чтобы их не могли услышать через открытые окна. – Если Тэннер захочет напасть на нее, он найдет способ, как это сделать. Ной, его привел сюда совсем не ты.

– Во всем виновата эта чертова книга.

– Может быть, он использовал книгу как предлог. Может быть, хотел снова привлечь к себе внимание. – Фрэнк покачал головой. – А может быть, сначала он собирался просто поведать миру свою историю, как и говорил тебе. Я так и не смог справиться с ним. И скажу тебе вот что… Если ты потеряешь голову, то тоже не сумеешь этого. И ей тоже не поможешь.

– Я не терял

головы. – «И холодного, лютого гнева». – И прекрасно знаю, что, если найду его раньше, чем копы, простой беседой дело не ограничится. Он терроризирует ее. И маму тоже. И использовал для этого меня. Проклятие! Я сидел с ним. Смотрел ему в глаза. Слушал его. Думал, что разбираюсь в душах людей. И начинал верить, что он невиновен.

– Одно время я тоже так думал. Почему ты так решил?

Ной сунул руки в карманы и шагнул к деревьям.

– Он любил ее. Каким бы дерьмом он ни был, он любил ее. И любит до сих пор. Это становится понятным, когда он говорит о ней. Она была для него всем. Теперь я и сам знаю, что это такое. Разве человек, который носит в себе такое чувство, может убить?

Он покачал головой, не дав Фрэнку вставить слово.

– Это было глупо, потому что такое случается постоянно. Наркотики, алкоголь, одержимость, ревность. И все же я клюнул на это. Точнее, чуть не клюнул.

– Ты любишь ее. А он ее отец… Есть и еще кое-что, Ной. Они нашли Карин.

– Что? – Ной с минуту хлопал глазами. – Ах, ну да… Сейчас это не имеет значения.

– Может иметь. Она рванула в Нью-Йорк. Спуталась с богатым фотографом.

– Ветер ей в спину. Надеюсь, там она и останется. Меня вполне устроит, если мы будем жить на разных концах страны. – И тут он вспомнил о Майке. – Ее арестовали?

– Допросили. Она все отрицает. Причем очень энергично.

– Как всегда.

– Но на ту ночь, когда ранили Майка, у нее есть алиби. Она была на вечеринке в Беверли-Хиллз. И видело ее две дюжины людей.

– Значит, улизнула на время.

– Не похоже. Алиби крепкое. С момента нападения на Майка до того, как его обнаружила Дори, прошло около тридцати минут. Все это время Карин миловалась с фотографом на глазах у двадцати свидетелей.

– Значит, это не Карин?! – Ной осекся. – Тэннер? О боже… Он знал, где я живу. К тому моменту он вышел из тюрьмы и знал, где я живу. Сукин сын! Зачем ему это понадобилось?

– Ты показывал ему свою работу?

– Нет. Конечно, нет.

– Все может быть очень просто. Ему хотелось посмотреть, куда ты клонишь. Он всегда был честолюбив. Наверно, таким и остался. А в твоих досье есть имена и адреса. Заметки, пленки…

– Месть? Думаешь, он стремится к этому? Отплатить всем, кто свидетельствовал против него?

– Не знаю, Ной. Но он умирает. Что ему терять?

Терять Сэму было нечего. Поэтому он сидел, потягивал бурбон и следил за тем, как наступает ночь. Боль еле слышно тикала в виске, заглушенная снадобьями, действие которых усиливалось алкоголем.

Как в старые добрые времена.

От этого ему хотелось смеяться. И плакать.

«Время понеслось», – думал он. Разве не странно, разве не удивительно, что двадцать лет время плелось, а стоило выйти на свободу, как оно рванулось вперед, словно спринтер?