Рэкетиры никому не нужны

Гастелло Николай

Дверь так же резко закрылась.

– Ну вот. До завтра у нас с тобой время есть, – сказал я.

Славик ничего не понял, но ощутил, что надо начинать волноваться.

– А кто такой Илиеско? – зачем-то задал Славик вопрос, на который ему совсем не нужен был ответ.

– Маляр. Говорят, хороший. Эдуард Игнатьевич Илиеско. Уроженец села, – я быстро посмотрел в бумаги, потому что запомнить

это было не реально, – Джурджулешты, республики Молдавия или Молдовы, как теперь говорят.

– И что? – Славик вообще ничего не понимал.

– 1970 года рождения. Изнасилован хозяином квартиры, где делал ремонт, и его знакомым. Со слов хозяина, они вступили в связь по согласию. Более того, Илиеско брал с него деньги за услуги, так сказать. А потом к ним присоединился его ранее не установленный знакомый. Говорит, познакомился только утром. Примерно так.

– А я причем? – Славик сдвинулся на стуле поближе к выходу, но бежать не решился. Даже не покрылся испариной.

– Знакомым будешь? Надо, Славик. Я ничего не могу сделать. Прокурор сказал: «Работайте». Теперь ничего нельзя уже сделать.

– Как знакомым? Я же не знакомый.

– Ну, ничего, – я достал бланк протокола допроса, – Мелехин Вячеслав… как тебя по отчеству?

– Александрович. А тебе это зачем?

– Александрович. Не волнуйся. Мне этот Илиеско не нравится. Запишем, что ты с ним по согласию, и я вынесу постановление, чтобы тебя отсечь от уголовного дела. По согласию – это же совсем другое дело.

– Ты гонишь, – попытался улыбнуться Славик.

– Мне не до шуток. Ты же видел. Я уже прокурору тебя случайно спалил. Ничего не могу сделать теперь. Но по согласию теперь можно. Не волнуйся.

– Да хорош… как это по согласию? – испугался Славик.

– Значит, все-таки насиловал Илиеско?

– Никого я не насиловал!

– Слушай, – сказал я тревожно, – совсем забыл, мне в канцелярию надо, пойди покури пока, пару минут.

Я действительно пошел в канцелярию. Там окна выходили на дорогу, где сейчас будет сваливать от меня Славик.

Он появился сразу. Но его было просто не узнать. Он шел какой-то сгорбленный и несчастный. Человек без денег, без друзей, охваченный отвратительной и неизлечимой зависимостью. Он, конечно,

понял, что я просто над ним издевался. И от понимания, что он такой придурок и не заслужил другого отношения, Славика всего как-то скорежило. И стыдно, наверное, было, что чуть не повелся на такую глупость. Должны же в нем остаться хоть какие-то человеческие чувства! Не все же у него скрутила рулетка. Славик шел несчастный и раздавленный, в старом кашемировом пальто яркого цвета, в каких-то с вышивкой туфлях, которые были очень сильно стоптаны, и сзади при каждом шаге это было слишком хорошо видно. А я торжествовал. Жесткое и не очень уместное ребячество. Но государство само виновато, что мы были такие. Все дело в текучке кадров от маленьких зарплат. Было бы хотя бы половина следователей за 30, как при Союзе, может, и мы все были бы взрослее.

Когда я рассказал эту историю Ореху, он так хохотал, но, главное, затаил мысль зайти ко мне на работу. И вот зашел. Сидел напротив и пил чай с лимонными вафлями. Смеялся, что первый раз в кабинете следователя и, надеется, что в последний. А потом вдруг сказал без всякой подготовки:

– Тебе нравится Алиса.

– Хорошая, – ответил я слишком спокойно на вопрос, который мне никто не задавал.

– Я не об этом. Алиса тебе нравится. Вот я думаю: нам надо поговорить.

На меня высыпали бочку с горячими углями.

– Орех, ты можешь не волноваться…

– Я и не волнуюсь. Достало все. Устал я. Крови она мне столько выпила… Не знаю, что мне делать. Посоветуй.

– Как я тебе посоветую? Не хотел бы я быть на твоем месте.

– А на своем?

– И на своем, – отпираться было уже бессмысленно.

Орех помолчал. И я помолчал. Что может быть глупее, чем любить одну женщину, которая никакого не любит.

– Я пришел сказать, что я все. Твоя очередь.

– Орех, ты чего? Все у тебя получится, – я был очень искренен и переполнен позитивом, чувство благодарности к Ореху за то, что он соскакивает, уже целиком поселилась во мне.

– У меня уже ничего не получилось. Да еще Лиза узнала откуда-то. Разводом угрожает. Затемнение какое-то. Никогда со мной такого не было.

Конец ознакомительного фрагмента.