Рекламное бюро господина Кочека
Шрифт:
— Я понял вас! — Борро порывисто обнял Василия и быстро вышел.
К удивлению Василия, разговор с Маринье не получился, тот держался неприступно, отвечал односложно и кончил тем, что сказал:
— Мсье Кочек, я знаю, вы честный человек и заслуживаете всякого уважения, но я считаю невозможным сотрудничество с вами. Хочу вас заверить, что мы, французы, как-нибудь разберемся в своих делах без чужой помощи!
Совсем по-другому вел себя де ла Граммон. Он сердечно принял Василия, когда тот пришел прощаться.
— Да, вы правы, времена наступают трудные!.. Доверительно могу признаться вам,
С Сарьяном простились, как прощаются перед долгой разлукой давние и близкие друзья.
— Дорогой друг, — говорил журналист, — после вашего отъезда я осиротею, мне не с кем будет отвести душу. Не забывайте меня и, если будет удобно, пишите чаще! — Он дал Василию берлинский адрес Ганса Вебера и еще раз повторил, что на того можно вполне положиться.
Визы на въезд в Германию получены, билеты на курьерский поезд Париж — Берлин приобретены, необходимые покупки сделаны. Даже автомобиль отправлен багажом. Накануне отъезда Василий в последний раз поужинал с Ковачичем. Они договорились обо всем. Джо передал Василию рекомендательное письмо своему другу, генеральному консулу Америки в Берлине О'Кейли. Распив последнюю бутылку вина, вышли из ресторана. На улице было сыро, большие хлопья снега кружились в воздухе.
— Ну, старина, желаю успеха! Всецело рассчитываю на вас, надеюсь, что скоро мы с вами сколотим порядочное состояние! — Джо крепко пожал руку Василию, остановил такси и уехал.
Василий шагал по улицам Парижа со смешанным чувством: ему было жаль уезжать из этого прекрасного города, но, с другой стороны, ему казалось, что настоящая работа начнется там, в Германии. «Будет трудно?» — спрашивал он сам себя и тут же отвечал: «Может быть»… И думал о том, что так или иначе начинается новая полоса в его беспокойной биографии.
ГЛАВА 14
На этот раз Василий остановился в Берлине в обыкновенной, сравнительно недорогой гостинице, — теперь ему не требовалось набивать себе цену. Отношение к американскому подданному было в Германии более чем предупредительным, — это он почувствовал еще в дороге, при переезде франко-германской границы, когда пограничники почтительно брали его и Лизин паспорта и тут же возвращали о поклоном обратно, а таможенники только делали вид, что осматривают вещи американского пассажира, — приподнимали крышки многочисленных чемоданов, не интересуясь их содержимым.
В гостинице Василию предоставили номер-люкс на третьем этаже с ванной и телефоном. Портье и другие служащие гостиницы встречали
Прожив в гостинице несколько дней и показав Лизе город, Василий решил, что пора браться за дела — нанять квартиру, связаться с фирмой-покупательницей, явиться и американское консульство для регистрации. Он попросил портье подсказать ему, как и где найти в Берлине квартиру. Портье дал Василию адреса и телефоны нескольких контор по сдаче и найму квартир. На звонки Василия отвечали вежливые девицы, служащие этих контор, задавали множество различных вопросов: в каком районе, на каком этаже, из скольких комнат господин хотел бы нанять квартиру? С центральным отоплением или печным? С ванной или без? И наконец, последние и самые существенные вопросы: национальность и подданство? Тут же предупреждение, что иудеям квартиры не сдаются. Василий сообщал, что он не возражал бы против небольшого особняка, обязательно о гаражом.
Наем квартиры в Берлине оказался делом не сложным, — пустовало много квартир, даже целые дома, в особенности после высылки из Германии евреев. Уже на следующий день Василию сообщили, что могут предложить особняк из восьми комнат, обставленных новой мебелью, с большим садом и гаражом, в районе Потсдама. Василий и Лиза поехали смотреть особняк. Их сопровождал представитель конторы.
Белый двухэтажный дом с балконами посреди большого сада. За домом — гараж для трех автомашин с ямой и другими приспособлениями для ремонта. У ворот — сторожка. Водопровод, канализация, собственная котельная, угольный бункер, телефон. В цокольном этаже — кухня, холодильные камеры и помещения для прислуги. Все необходимое для райской жизни!..
Разумеется, в этих восьми комнатах, обставленных дорогой мебелью, Василию и Лизе делать было нечего. Но особняк имел целый ряд преимуществ по сравнению с городской квартирой, какой бы удобной она ни была. Высокий каменный забор отделял его от улицы. Отсутствие поблизости соседей исключало опасность подслушивания, и, наконец, тишина и чистый воздух тоже чего-то стоили.
Лиза, осмотрев все, невесело сказала:
— Здесь, конечно, хорошо, но чем я буду заниматься в этих хоромах целыми днями, когда ты уедешь в город?
— Будешь читать, займешься хозяйством… А когда тебе это надоест, поедешь со мной в город.
— А что я буду делать в городе?
— Ну, друг мой, мало ли чем можно заняться в таком большом городе, как Берлин? Музеи, картинные галереи, кино… Наконец, при желании, можно поступить на какую-нибудь работу. Ты знаешь языки, а здесь много американских учреждений.
— Ну, посмотрим, — неторопливо ответила Лиза и добавила: — Ты представляешь, какую заломят цену за этот дворец!..
— Вот это меня меньше всего интересует, — платить будет компания. Но если даже ей покажется дорого, доплачу из своих собственных средств. Их у меня немало, да и здесь заработаю…