Рекорд
Шрифт:
Тим никогда не откажется от этого. А я никогда не откажусь от него.
Сердце колотится ускоренно, но из груди не выпрыгивает.
Мы сделали все, что могли, и даже больше. Наша совесть чиста, как слеза ребенка.
Ведущий приветствует участников, рассказывает о командах. Все это проходит фоном, я жду старт. В паре десятков метров стоят Шилов, Иванов и их руководство. Лица как у каменных статуй.
На днях с Шиловым случилась забавная ситуация. Журналистка, ничего не знающая о наших семейных разборках, задала ему наивный, но
— «Мерседес-Бенц» выделил российской команде «Автоспорт» целое состояние на подготовку к этой гонке. Не боитесь, что самоучки из Сибири вас обойдут? Это было бы настоящим зрелищем! — Ее лицо расплылось в улыбке, девушка явно наслаждалась возможностью немного поддеть.
Шилов ответил ледяным тоном:
— Вряд ли такое возможно. Их машине не хватает мощности, а пилоту — квалификации.
Журналистка, не теряя веселья в голосе, продолжила:
— Тим Агаев упоминал, что вы предлагали ему должность курьера на самокате. Это правда?
— И предложил бы снова! Еще тысячу раз! Потому что это потолок Агаева!
Я приветливо машу отчиму — он закатывает глаза и отворачивается. Не в настроении, видимо, а раньше не упускал случая сказать мне что-то колкое или саркастичное.
Парни во главе с Марселем полночи изучали машину, потом отправили Тима спать и продолжили. Нашли пару спорных моментов, что-то переделали. Какие-то детали заменили.
Я обнимала Тима всю ночь, гладила осторожно, мягко, стараясь не разбудить. Хотела отдать ему всю свою силу, напитать спокойствием и уверенностью, чтобы каждую секунду на трассе он чувствовал меня и знал, как сильно нужен. И сейчас я опустошена.
После объявления команд все происходит так быстро, словно мы попали в черную дыру, искривившую время и пространство. Наверное, все в нее попадают, когда долго готовятся к часу икс, и вот он наступает.
Пилоты надевают шлемы, движения отточены до автоматизма. Машины оживают. Одна за другой они занимают позиции на старте. Яркие цвета, смелые дизайны. Каждая выглядит смертоносным произведением искусства.
Еще пара слов ведущего на немецком.
Старт.
Рев моторов сливается в единую стену звука, заглушая мысли.
Я ощущаю решимость и волнение, а потом застываю. Вот оно. Происходит. Сейчас! Ответственность невообразимая. Искренне радуюсь тому, что я зритель, а не пилот, потому что, наверное, не выдержала бы накала.
Машина Тима устремляется вперед.
Нюрбургринг — не просто трасса, она как живое существо жадно поглощает спортсменов. Затягивает к себе в зеленую долину, скрывает среди холмов и бросает в предельно опасные повороты. Кого-то она сегодня, возможно, проглотит навсегда, но кто-то обязательно вынырнет из Зеленого ада.
Вокруг меня раздаются крики, волны восторга прокатываются по трибунам, над головами зрителей взлетают флаги. Я бросаю еще один взгляд на трассу, захватившую гонщиков, и иду к мониторам. Там уже топчется Мира, которую Маргарита Юрьевна отправила вместо себя,
Время сворачивает нервы в тугие канаты и медленно, почти мучительно по ним катится, как электрический ток по проводам. Эмоции уходят на второй план, уступая место работе. Впахивают все — начиная с пилотов и механиков и заканчивая их женами. Потому что не сойти с ума и удержать себя в руках — это тоже труд, и те, кто хотя бы раз любил мужчину рисковой профессии, понимают какой.
На протяжении двадцати четырех часов мы наблюдаем за борьбой команд, проживаем каждую смену водителей, каждую битву за позицию.
Сердце стучит размеренно, в унисон с ритмом гонки. Утро сменяется днем, а день — вечером. Машины мчатся, мы кипим в оставленном ими шлейфе адреналина. Несколько пилотов уже закончили гонку, кто-то уехал на скорой. Бой в разгаре.
В ночные часы трассу окутывает темнота. Мы пытаемся дремать, а когда просыпаемся, видим на экранах огни фар. Страх и надежда — как две стороны медали. Каждая секунда имеет значение.
Перед рассветом я вновь погружаюсь в короткий сон, но вскоре пробуждаюсь от шума. Какой-то мужчина отчаянно рвется в наш шатер поговорить с менеджером.
Я прошу минуту и отлучаюсь в туалет, где протираю покрасневшие глаза и виски холодной водой, чтобы хоть как-то взбодриться. Наливаю себе кофе.
Гонка продолжается.
Предлагаю кофе гостю, тот отказывается и представляется. Из Mercedes-Benz, но не из шиловской банды. Видимо, кто-то выше. Мужчина утверждает, что они будут рады видеть Тима в своей команде, особенно в случае проигрыша.
От Сергея приходит сообщение, что Тим поставил рекорд прохождения круга. Трасса высохла. Все получилось. Мое тело наполняется таким острым ощущением триумфа, словно каждая клетка начинает пульсировать, а сердце замирает от восторга. Я дрожу, едва сдерживая улыбку.
Не ожидали?
«Мерседесовцы», без сомнения, в шоке. Самовыдвиженец, гоняющий на машине, собранной в гараже, делает для пиара марки больше, чем их собственная официальная команда. Ирония так и витает в воздухе.
Благодарю за предложение и прощаюсь с гостем. Прошу Семена передать Тиму, взбодрить парня. Осталось немного.
Я выхожу на свежий воздух и глотаю его, запиваю черным кофе с сахаром. Куртку забыла в гараже, но холода не чувствую — как будто лимит ощущений исчерпан. И все же дрожь не проходит.
Следующие два часа мои глаза не отрываются от трассы, а сердца будто вовсе нет. Оно там, с Тимом.
Последние тридцать минут мы все стоим на улице. Никто не спит, не ест, не дышит. Вместе с другими командами ждем кульминацию.
Воздух вдруг становится таким прозрачным, каким никогда раньше не был. Каждая деталь врезается в память. Освещение, цвета пейзажа, вкус на языке — все вместе создает атмосферу таинственности и волшебства.