Рекреация
Шрифт:
На дороге было светло, ее освещали догорающие остовы разбитых грузовиков и фары тех, что остались целы. Несколько пар санитаров с носилками выискивали раненых, батальонный капеллан распоряжался командой сборщиков трупов. Навстречу вылезшему на щербатый асфальт Оскару широкими шагами топал Швальбе, энергично раздающий приказы. На ремнях, перекрестивших его грудь, висел гигантский планшет, отражавший подробный план местности с указанием позиций, которые занимали солдаты. Полковник выкрикивал указания в рацию; кнопки ее он нажимал с таким остервенением, будто хотел продавить корпус насквозь.
– Ага, наш спаситель, – буркнул он, когда увидел, кто попался ему на пути. – Черт возьми, ты оказался прав, проклятый незнакомец, хотя лучше бы ты врал! Я еще
Он ушел, а Оскар побрел дальше. За останками грузовика над склоном, задрав задницу, висел полковничий джип. Угрюмый шофер с опухшей скулой командовал покалеченным БТРом, который собирался вытягивать машину обратно на дорогу. Другой БТР вытаскивал из каменной ловушки танк. Везде кипела работа, но люди двигались устало, не спеша. Сверху, сопровождаемые потоками мелких камушков, спустились ефрейтор и несколько солдат.
– Вот из чего убивали нас эти вонючие подонки! – сказал он. На дорогу, брякнув, упала длиннющая и тяжелая американская снайперская винтовка пятидесятого калибра. В прошлом веке подобные штучки приравнивали к противотанковым ружьям/
– Много их там осталось? – спросил Оскар.
– Нет, – угрюмо ответил ефрейтор. – Здесь мы нашли всего четыре, дальше еще меньше. Наших трупов гораздо больше.
– Зато внизу мы положили всех уродов, мать их, – весело подбодрил приунывших желтоволосый солдат, неслышно подошедший сзади. Его короткие волосы были усеяны капельками пота. Ефрейтор пошел своей дорогой, оставив их вдвоем. Они молча вернулись к своему грузовику, вернее, к его останкам. Оскар опустился па плоский камень, снял наконец с головы шлем и закрыл глаза. Австриец ковырнул носком ботинка покореженную крышку капота, покрытую дырами от пуль. Тьма вокруг них постепенно возвращалась, один за другим гася многочисленные костры. Мимо прошла целая толпа солдат – это были десантные команды БТРов и разведчики, вернувшиеся из авангарда уже после начала боя. Желтоволосый немного потрепался с ними. Оказалось, всех их пулемет заставил долго валяться среди камней, по потом пулеметчик то ли был ранен, то ли просто струсил и сбежал. Солдаты, а их набралось около трех десятков, поднялись на террасу и прошли ее от начала до конца. К их сожалению, живых врагов там уже не было. Они сосчитали трупы и теперь возвращались на свои места. Когда они ушли, несколько минут Оскар и желтоволосый сидели во тьме, всеми забытые и покинутые. Наконец, австриец шумно вздохнул и сказал:
– Ну что, так и будем сидеть?
– А в чем дело?
– Все наши там, сзади. Я вернулся за тобой, дружище. Думал, ты тут захочешь поискать свои вещички, или еще чего.
– Хм, это трудная задача. Ты видел Циммермана? Его труп?
– Угу… Хотя он еще дышал. – Желтоволосый усмехнулся и добавил: – Этого следовало ожидать. Слишком он был бешеным, этот парень. Как результат – смерть в первой серьезной потасовке.
– Он спас мне жизнь.
– Ей-богу, случайно! Циммерман никого никогда не спасает, вернее, не спасал.
Из темноты выступила фигура.
– Вот вы где! – это был Бертольд, держащий забинтованную правую руку па перевязи. – Полковник послал за тобой и велел передать пистолет.
Он протянул Оскару его оружие.
– Старый добрый «Глок»! Мне его серьезно не хватало в драке. Хорошо, нужно все-таки попытаться найти сумку, иначе пистолет – единственное, что у меня останется из вещей.
– Скорее всего, она обратилась в дым вместе с нашим грузовиком, – критически отозвался об этом предложении Бертольд и оказался не прав. Сумка висела не очень далеко от места их разговора на покалеченном дереве, закопченная, по целая. Бертольд пощупал ее здоровой рукой и восхищенно цокнул языком:
– Надо же! А если бы ты сидел внутри?
– Меня бы расплющило взрывной волной. Пойдем, а то ты упадешь в обморок от удивления и потери крови.
Парнишка, и вправду, был очень бледен, но держался молодцом. Они пошли в сторону конца колонны, а за их спинами ревущий БТР сталкивал под откос то, что осталось от грузовиков. Теперь их перевозчиком
С беззлобной руганью они потеснили новичков. Вскоре двигатель загудел, и машина двинулась вперед.
Солдаты, отдохнувшие и попившие водички, оживленно обсуждали результаты боя.
– Что слышно о потерях? – спросил один у обер-лейтенанта.
– Тридцать два убитых, двадцать один раненый, – ответил тот
– Двадцать одно! Очко, господин Бертольд! – хихикнул желтоволосый, ткнув растянувшегося па кушетке сослуживца в бок.
– Отстань от него, Мачек! – цыкнул сосед. Желтоволосый пожал плечами и повернулся к офицеру.
– А сколько макаронников мы отправили к их чесночным праотцам?
– Черт их знает… На террасе нашли всего восемь трупов, на берегу озера – около сорока. А сколько их взлетело прямиком на небо на семи катерах, которые не доплыли?
– Ну, все равно ясно, что счет в нашу пользу! – важно объявил Мачек. – Теперь кайтесь, грешники, кто сколько пришил. Я лично троих.
Остальные наперебой стали хвалиться своими успехами, из коих следовало, что сидящие в этом грузовике уничтожили две трети врагов. Оскару они напомнили древних ирландцев, которые тоже вот так бахвалились друг перед другом, доводя число побед до смехотворно преувеличенной цифры. Неужели в развитии человечества имел место виток, и теперь все возвращается к прежней кровожадности диких времен, только с современными методами и средствами умерщвления? Кто, какой философ в силах ответить на этот вопрос? Если вырыть его из могилы, оживить и спросить: «О, мудрец прошлых времен, что скажешь ты о времени нашем, как объяснишь его безумство и жестокость?» Не ответит мудрый старец, а попросит быстрее зарыть его назад в уютную могилку… Кто же сможет ответить, почему человечество обуяла жажда убивать, грабить, разрушать и насиловать по любому поводу – из-за различий в вере, национальности, из-за железа и нефти, а потом и вовсе для развлечения. Война – это ад, говорили раньше. Сейчас она снова стала хорошим поводом для похвальбы и шуток.
Вдруг грузовик остановился. Лейтенант немедленно схватил трубку телефона и закричал:
– В чем дело?
По мере того как он слушал, на лоб его наползали морщины, а лицо прямо-таки темнело.
– Ну и что? – нетерпеливо спросил кто-то, когда обер-лейтенант отнял трубку от уха.
– Они хватились арьергардного разъезда – не выходили на связь. Отправили назад БТР и нашли перевернутый джип и четыре трупа.
После этого в кунге воцарилось тяжкое молчание. Очевидно, гибель арьергарда произвела гораздо более тягостное впечатление, чем смерть других товарищей в горячке боя, на глазах остальных. Некоторое время колонна стояла, ожидая, пока трупы погрузят к остальным. Мачек опустил голову, спрятав лицо в сложенных на коленях руках.
– Не спать! – тихо предупредил тут же лейтенант. – Боевую готовность никто не отменял.
Оскара это не касалось. Он чувствовал себя дико, до колотья в печенке и ломоты в коленях, уставшим – судя по всему, сие были последствия боевого стресса. Он улегся прямо на пол, на свою пропахшую дымом сумку, и вскоре уснул. Колонна уползала все дальше в горы, а он спал и не видел снов… В два ночи караван пересек швейцарскую границу и достиг перевала Шплюген. Там его встретили части швейцарской армии, поддерживаемые даже двумя вертолетами, и отконвоировали до безымянного переезда прямо посреди гор со снежными вершинами, белеющими во тьме. Солдаты и техника были погружены в вагоны, которые пыхтящий тепловоз поволок в родную Австрию. Наконец-то, после долгих тревожных часов, после грозящей смерти, солдаты смогли расслабиться и поспать. Редкие «везунчики», попавшие в караулы, проклинали судьбу и лопали таблетки против сна. Мачек, конечно, оказался среди них. Только он и Краус провожали на перроне в Фельдкирхе покидавшего состав Оскара.