Реквием по братве
Шрифт:
— Пусть Толян бабки вернет.
— Мне говорили, что ты какими-то все бабками интересуешься. Тебе, что ли, задолжал кто-то из наших?
— Восемнадцать штук, как минимум.
— Ого! — Столяр изобразил удивление, поставил стакан на столик. — Восемнадцать тысяч зеленых? Это не шутка. Целый капитал. Но у меня совсем другие сведения, Сань. Будто ты чего-то там химичил, мухлевал. Ты, часом, не кидала, Сань? У нас ведь с этим строго.
Двое качков, которые привели Санька и стояли по бокам,
— Пусть бабки вернут, Столяр. Другого базара не будет.
— Ах вот как, — Столяр стал предельно серьезным. — Выходит, ты свою шкуру, Сань, оцениваешь именно в восемнадцать тысяч? Не продешевил?
— Плюс пять штук за Клима. Ему на лечение нужно. Всего получается двадцать три.
В глазах Столяра удивление смешалось с уважением.
— Сань, а ты не шизанутый? Ты ничего не перепутал?
— Проблема не в деньгах, — сказал Санек. — Хочу, чтобы было по справедливости. Я не лох.
— Но ведь, если по справедливости, Сань, ты давно должен покойником быть. За наглость.
— Нет, — убежденно возразил Санек. — Тебе любой пацан скажет, что ты не прав.
— Почему?
— Нельзя чистить своих. Если своих чистить, с кем останешься? Мы же люди, а не звери.
Столяр не нашелся с ответом, да и видно было, что все, что ему было нужно узнать о Саньке, он уже узнал. Раздраженно махнул рукой:
— Выкиньте это дерьмо на улицу, — и когда Саню подтащили к двери, добавил вдогонку: — Еще раз сунешься, тебе каюк, правдолюбец. Достал ты меня…
Сожительнице Галке Санек сказал:
— Я кое-чего придумал, но нужна твоя помощь.
— Еще чего, — ответила Галка недружелюбно. Они лежали рядышком в постели. Помытый и почищенный, с заклеенными ссадинами, Санек уже немного покемарил, но ни к каким действиям, на которые рассчитывала тесно прилепившаяся к нему подружка, не был готов. Этим отчасти объяснялась хмурость избалованной девушки. Но не только этим. Она в самом деле не одобряла Санины похождения. Жила с ним третий месяц и половину из них только и занималась выхаживанием строптивого возлюбленного. Была вроде медсестры. Какой столичной красотке это понравится. Молодость не воротишь, а ей было уже за двадцать.
Санек осторожно покашлял, проверяя, есть ли трещины в ребрах. Покалывало во всем теле, трудно сразу определить.
— Слышь, Галь, ты не злись, скоро я свои бабки получу, тогда погуляем. В Европу смотаемся. Тачку новую куплю.
— Не верю я тебе.
— Почему, Галь?
— Ты же отмороженный. Из тебя все равно не сегодня-завтра жмурика слепят.
— Я больше в «Ласточку» не пойду.
От удивления девушка приподнялась на локте, пытливо глядела в радостные глаза сожителя.
— Ну
— Говорю же, помощь нужна.
— Какая, Сань?
— Живец нужен.
— Какой живец? Бредишь, что ли?
Санек самодовольно улыбался. Задумка у него была хитрая. Послать в «Ласточку» какую-нибудь отчаянную, смазливую деваху, чтобы выманила Толяна из норы и привела к себе. А уж в укромном месте, тет-а-тет Санек сумеет с ним договориться. Все упиралось именно в наживку. Девица должна быть непростая, со сноровкой. Чтобы Толян обязательно клюнул.
Галка выслушала его со вниманием.
— Сам придумал?
— А чего, плохо?
— Я не пойду, хоть убей.
Санек отвернулся, чтобы не увидела его глаз. Галка, конечно, телка клевая, и все при ней: ноги, грудяки, личико, характер к тому же мягкий, но не годится, не убойная.
— Что ты, Галь, разве я стал бы тобой рисковать. До этого еще не дошло.
Растроганная, девушка чмокнула его за ухом.
— У тебя же подруг полно, пораскинь умишком. Заплачу нормально, штуки не пожалею.
Галя поднялась и, как была, голая, пошлепала на кухню за питьем. Принесла початую бутылку, чашки. Налила водочки себе и ему. Это правильно, под беленькую мысли шустрее бегут.
Выпили, покурили. Санек подругу не торопил. Прислушивался, как отступает боль под ласковым водочным компрессом. Он знал, в «Ласточку» ему дорога действительно заказана. Столяр не тот человек, который бросает слова на ветер.
— Есть одна, — родила наконец Галка, — Черта заманит, но…
— Кто такая?
— Таиной зовут… Но она, Сань, извини, пожалуйста, с такими, как ты, не водится.
— Интеллигентка?
— Вроде того… Гордячка несусветная… — в выражении Галкиного лица мелькнуло что-то похожее на зависть.
— Откуда ее знаешь?
— Соседка…
— Чем занимается?
— Да чем и все, чем еще.
— Мужиков любит?
— У нее не мужики, у нее кавалеры.
— Почему про нее подумала, что подойдет?
— Ох, Сань, да трудно объяснить… Когда с ней разговариваешь, как-то, знаешь, холодно становится. Что-то в ней такое… опасное. Как в змеюке.
— Вы подруги?
— Какая я ей подруга? Так, трепемся иногда. Девичьи секреты, то да се. Но однажды я ей помогла.
— Расскажи.
— Нет, не расскажу.
Санек решил, что выяснил достаточно. Выпил еще водки. Попробовал приласкать подружку, видел, что мается. Кое-как, хоть и со скрипом, но удовлетворил. Он считал, что это первое дело в любви, когда дама сытая. Сперва накорми, потом требуй работы.
— Галь, я сейчас вздремну минуточек шестьсот, а ты ступай, приведи эту… Таину.
— Как приведи? Ты что? Прямо сюда?