Реквием по Homo Sapiens. Том 2
Шрифт:
Поэтому никто из стоящих тут же друзей молодого человека не удивился, когда тот задрал голову и громко сказал:
— Значит, ты бог? Ну и каково это — быть богом?
Пятьдесят тысяч пар глаз смотрели на Данло, и пятьдесят тысяч человек ждали его ответа.
Надеро девам акайер, подумал Данло. Только бог способен поклоняться богу.
Но кадету-неологику и тысячам других он ответил иначе:
— Это значит видеть больше, чем доступно зрению, и знать больше, чем доступно разуму.
Кадет выпятил подбородок и задал новый вопрос:
— Что же ты знаешь такого, чего бы не знали мы?
Группа божков, одетых в золото, уже проталкивалась к нему — возможно, с намерением побить его за столь немыслимую дерзость. Данло вскинул руку, улыбнулся и покачал головой, давая им понять, что к насилию прибегать
— Тадеуш Дудан, — сказал он кадету. — Так ведь тебя зовут?
Кадета действительно звали так, и его голова дернулась назад, как от удара. Вокруг него тут же зашептались о новом чуде, а сам Тадеуш, запинаясь, проговорил:
— Откуда… вы знаете?
— Я знаю многое. — Голос Данло катился по Большому Кругу, как волна, и его слова передавались из уст в уста среди толп, собравшихся уже и на ближних улицах. — Я знаю маршрут между любыми двумя звездами; знаю, что звезд во вселенной не счесть и что везде они светят одинаково. Я знаю черную пустоту Детесхалуна, знаю сердца людей и умы богов. Знаю одиночество белой талло в небе и грезы снежного червя в его ледяной норе. Знаю крик матери, рожающей на свет дитя, и великую речь моря. Знаю я также, что все это — люди и боги, звезды, талло, снежные черви, матери и дети — должно существовать, пока существует сама жизнь. Я знаю, что мы не роботы, слепо подчиняющиеся своим программам; знаю, что мы способны создавать себя по своей воле и выбирать, какое нам создать будущее. Я знаю Старшую Эдду, ибо проник в нее глубоко, как кит, ныряющий в пучину Великого Северного океана. В Старшей Эдде есть все — покой и движение, тьма и свет, память обо всем, что было, и все возможности грядущего. Как сказать вам о том, что я знаю? Я знаю, что внутри света есть еще свет, который сияет повсюду. Он как танец звездного огня, как бесконечный поток фотонов, он всегда движется и прекрасен, хотя и недоступен обыкновенному зрению. И эти краски, перетекающие одна в другую, эти бесчисленные искры серебра, аметиста и живого золота — все краски, известные человеку, и те, которых он себе даже представить не может. Я знаю, что глубокое сознание всех вещей — это единая блистающая субстанция, ярче всяких красок и быстрее всякого света. И все, что создается, происходит из этого сознания. Это и есть тайна жизни. Я знаю, что жизнь продолжается, сознавая себя и создавая себя, что она струится в золотое будущее без конца и границ. И мы с вами продолжаемся тоже. Мы, держащие в руках все многоцветные лучи звездного света, должны наконец овладеть нашими бесконечными возможностями. Но мы не увидим ничего и не создадим ничего, если будем слепить себя водородными взрывами и взрывать звезды. Если мы и дальше будем воевать сами с собой, продолжения у нас не будет. Я знаю, что в этой войне уже погибли миллиарды людей. Я знаю, что в ней погибли боги и целые звездные туманности. Я знаю, как покончить с этой войной. Для этого я и вернулся. Я, Мэллори ви Соли Рингесс, Главный Пилот и глава Ордена, вернулся, чтобы принести мир.
Пятьдесят тысяч человек разом изъявили свой восторг, услышав это, и по Большому Кругу прокатилось громовое “ура”. Пар от дыхания многих людей слился в сплошное серебристое облако. Данло, видя, что момент настал, приказал Тадеушу Дудану:
— Ступай в Академию и найди лорда Палла. А также лорда Кутикоффа, лорда Мор, лорда Парсонса, лорда Харшу, лорда Чу — всех лордов Ордена. Вели созвать всех мастеров, живущих в Борхе, Ресе, Упплисе и Лара-Сиг. Скажи им, что я вернулся. Пусть идут в собор Пути Рингесса и ждут меня там. Пусть возьмут с собой Бертрама Джаспари и Демоти Беде. Я буду говорить с ними там — с ними и с Хануманом ли Тошем, именующим себя Светочем Пути Рингесса.
На протяжении трех ударов сердца Тадеуш колебался. Затем он поклонился и сказал:
— Слушаюсь, лорд Мэллори. — Он стал прокладывать себе путь к восточной окраине Круга, а люди в толпе вытягивали шеи, чтобы лучше рассмотреть человека (или бога), стоящего на эстраде. Тадеуш добрался до Академической глиссады и скрылся из глаз, став еще одним пятнышком в пестрой толпе.
Одна дверь, и только одна, ведет в блистательное будущее, которое я
Данло стоял на сцене, переводя дыхание, и смотрел на горожан. Он видел среди народа Гамалиэля с Темной Луны, прославленную диву Махамиру и сотни других знакомых лиц.
В южном квадранте Круга, ближайшем к Кварталу Пришельцев, он заметил женщину, похожую на Тамару. Но когда он вгляделся пристальнее, пытаясь различить грустные карие глаза самой прекрасной и неистовой из женщин, она исчезла в людском море. На самом краю Круга сверкнули на солнце два красных кольца. Сердце Данло стукнуло дважды, и за одним из закрытых киосков ему померещился Малаклипс. Воин-поэт, если это действительно был он, в простой бурой шубе пробирался между киосками, обходя Данло сзади. Никто, казалось, не замечал его. В этот солнечный день, когда в будущее открывалось десять тысяч дверей, людям не было дела до воина-поэта: все их внимание принадлежало человеку, которого они почитали, как бога.
— Кто со мной? — громко спросил Данло. — Кто готов идти со мной в собор?
Пятьдесят божков, как он и ожидал, тут же ринулись к сцене, и пятьдесят тысяч других, ударив коньками в лед, вскричали разом:
— Мы! Мы!
Данло медленно сошел со сцены. Божки, отталкивая друг друга, наперебой старались коснуться его белой шубы и даже тянулись к его лицу. Данло потерпел несколько мгновений, а затем поднял руку, сверкнув черным пилотским кольцом, и скомандовал им: — За мной!
Двенадцати ближайшим божкам (один из них оказался Мадхавой ли Шингом, с которым Данло делил комнату в Доме Погибели) он велел никого больше не подпускать к нему и направился, окруженный этим золотым эскортом, к восточному квадранту Круга. Люди медленно, как по волшебству, расступались перед ним и тут же смыкались позади, устремляясь следом.
Через некоторое время Данло дошел до Академической и двинулся мимо Гиацинтовых Садов. Здесь, где в воздухе горел аромат огнецветов, толпа стала еще гуще. Весть о возвращении Мэллори Рингесса бежала от улицы к улице подобно электрическому току, опережая Данло. Перед Музеем путь ему преградила плотная человеческая стена, но и она тут же раздалась, и собравшиеся примкнули к армии его последователей. Тысячи новых валили от Галливарова сквера и Посольской улицы.
У Консерватории Куртизанок, где когда-то обучалась Тамара, возглавляемая Данло процессия составила около полумиллиона человек. На пересечении с Серпантином она повернула на юг и через пять длинных кварталов оказалась в самом сердце Старого Города. Ликующие толпы позади Данло несли его вперед, как огромный пенистый вал, и казалось, что даже камни в окружающих Данло башнях содрогаются от рева их голосов. Еще несколько кварталов — и эта волна разобьется о собор, и Данло постучится отцовским кольцом в его двери, и Хануману волей-неволей придется открыть и впустить его.
Они будут ждать меня там. Хануман, Сурья Лал и Бертрам Джаспари. И лорды Палл и Харша, хорошо знавшие моего отца. И Малаклипс с Кваллара — он тоже постарается пробиться внутрь.
Воин-поэт попытается настигнуть его — в соборе или где-нибудь на темной улице — и убедиться, действительно ли он бог. Быть может, он попросит Данло закончить какое-нибудь четверостишие, что доступно только человеку, отказавшемуся стать богом. Или решит, что Данло, он же Мэллори Рингесс, уже вышел за пределы человеческого естества, и убьет его за то, что он дерзнул стать богом.
Только бог способен убить бога.
К югу от площади Данлади перед ними во всем своем великолепии возник собор Пути Рингесса. Своей красотой он затмевал соседние здания, многие из которых, со своими стенами из органического камня, были очень красивы. Приблизившись, Данло увидел высокие разноцветные окна, изображающие сцены из жизни его отца. При ярком солнечном свете казалось, что их яркие краски обволакивают радужным ореолом весь собор. Над перекрестьем, где крылья собора соединялись с главным зданием, высилась центральная башня, глядящая сверху на летящие гранитные контфорсы и фигурную кладку. Смотрела она и вверх, поскольку Бардо распорядился увенчать ее золотым куполом. Там, на самом верху, проводит свои ночи Хануман ли Тош, оттуда он смотрит в небо на Вселенский Компьютер и Золотое Кольцо. Туда, под самый купол, должен был взобраться кто-то из божков, чтобы сообщить ему о пришествии Мэллори Рингесса.