Реквием по любви

Сладкова Людмила Викторовна

Дмитрий лежал рядом. Его размеренное дыхание успокаивало. Рука покоилась на ее талии.

Черты лица в лунном свете казались острее. Жестче. Тем, не менее, он был прекрасен.

Столь прекрасен, что на глазах Лизаветы навернулись слезы. Сердце защемило от наполнившей его тоски. Нежно, еле ощутимо, Карпова прикоснулась к его подбородку дрожащими пальцами. Он мог серьезно пострадать сегодня. Из-за нее…

— Я не переживу, если с тобой что-то случиться, — прошептала Лиза, сдерживая всхлип, — Не переживу…

Осторожно,

стараясь не разбудить Дмитрия, девушка выбралась из кольца мужских рук, и подошла к окну. Окинула взглядом налившееся краснотой небо. Скоро рассвет. Карпова только сейчас заметила, что полностью обнажена. Нет, секса у них не было. Дмитрий просто раздел ее, уложил в кровать, и крепко-крепко прижал к себе. Так и уснули. И этот жест пробудил в сердце нечто большее, чем просто страсть. И пяти минут в дали от меня прожить не сможешь, сказал он однажды. Да, черт возьми! Он определенно знал, о чем говорил…

— Отойди от окна, — сонный голос Дмитрия отдавал легкой хрипотцой, — Это не безопасно.

Слегка вздрогнув, Лизавета развернулась к Похомову. Встретив его внимательный изучающий взгляд, обхватила себя руками. Словно защититься пыталась. От всего мира отгородиться.

— Разбудила тебя?

— Я не спал, — отмахнулся мужчина, следя за каждым ее движением, — Что с тобой, мышонок?

— Все хорошо…Просто…

Тяжело вздохнув, Дмитрий поднялся с кровати, и медленным шагом приблизился к Карповой.

— Тебе придется научиться доверять мне, Лиза.

— Это я уже слышала…

— А ты не слушай. Просто услышь. Услышь меня!

— Я доверяю тебе!

— Нет. Не доверяешь.

— Дима…

— Тсс, — указательный палец в мгновение ока оказался прижатым к ее губам, — Дай мне закончить, Лизавета!

— Прости.

— За столь маленький промежуток времени, ты узнала обо мне столько, сколько даже лучший друг не знает. Да. Да. Можешь не округлять глазки от удивления. Это и есть доверие. Понимаешь?

— Понимаю.

— Фух, — Похомов выдохнул, взъерошив пятерней ее волосы, — Ребенок, ты сводишь меня с ума. В буквальном смысле.

Лиза улыбнулась одними лишь губами. Глаза по-прежнему были полны тоски и отчаяния.

— Мне снилось кое-что, — выдохнула девушка, прижимаясь к широкой мужской груди, — Только после пробуждения осознала — никакой это не сон. Мои детские воспоминания. Столь ранние, что и за реальность принять сложно. Но…Но, это так.

Борзый напрягся. Руки сильнее стиснули ее нежное тело. Рефлекторно.

— Что ты видела?

— Себя…маму. Маму…

— Какой она была?

— Красивой.

— Даже не сомневаюсь.

— Это случилось осенью, — грустно улыбнулась девушка, — Было очень красиво. Земля усыпана разноцветными листьями, словно золотом покрыта. Они так громко шуршали под ногами. За всю свою жизнь не видела осени краше. Мама несла меня на руках. А большего для счастья ребенку и не нужно. В тот момент я

не понимала, как быстро она идет. Практически бежит. Как тяжело дышит. Как сильно к себе прижимает…

Лиза замолчала, так как голос дрогнул на последней фразе.

— Она несла меня на…кладбище. Впереди виднелась свежая могила, рядом с которой стояли несколько мужчин. Все обернулись в нашу сторону. Замолчали. Двое из них попытались преградить ей путь.

«Не смейте!». Мама сказала лишь одну фразу, но от этой интонации мне стало страшно. Они расступились, и мы продолжили идти дальше. Только гораздо медленнее, нежели до этого. Ее трясло. И очень сильно. Я чувствовала. Хоть ничего и не понимала. К нам подошел еще один человек. Заплаканный. Убитый горем. Взглянув на него, мама закричала. Казалось, она до последнего не верила. Мужчина выхватил меня из ее рук, за секунду до того, как она упала на колени. Я же от испуга оцепенела. Даже не пискнула. А мама кричала. Так истошно, так горько, будто самое дорогое у нее отняли. В приступе безумия она доползла до могилы, и начала раскапывать ее голыми руками. Как животное. Умоляла его вернуться. Не покидать нас. Кричала о том, как сильно любит…Что не хочет без него жить.

А потом…Потом мама подошла к нам, и улыбнулась, смахивая слезы.

«Я не верю, Боря! И не поверю, пока его тело не увижу».

На лице мужчины отразилась вся боль, которую в себе держал.

«Он бы этого не хотел. Да и я не позволю. Помни своего мужа таким, каким он был при жизни».

«Мой муж ЖИВ!».

«Хватит, Марина! Я видел тело. Этого достаточно».

И тут…я проснулась.

— Лиза…

— Все хорошо. Правда. Рассказала тебе, и сразу легче стало.

— А вот мне, наоборот, — задумчиво произнес Дмитрий. — Слишком много вопросов, на которые нет ответов.

***

Противная вибрация телефона разрушила ее сладкий сон. Соня раздосадовано надула губы, которые тут же растянулись в блаженной улыбке, стоило Алексею чмокнуть девушку в нос. Она сонно потянулась в кольце его рук.

— Не бери, — хмыкнула Алмазова, — Пусть катятся ко всем чертям!

— Хотелось бы. Но, видимо, это важно, раз так настойчиво трезвонят.

Гордеев вылез из-под одеяла. Не удосужившись даже одеть трусы, направился к комоду. Девушка прикусила губу, наблюдая за игрой мышц на мужском теле. Он был ее личным афродизиаком!

Внезапно Соня вскочила с кровати. От осенившей ее догадки, покрылась холодным потом.

— Нет, Лешик! Не бери трубку!

— Гордеев. Слушаю!

— Соня?

Черт! Черт! Черт! Не успела…

Со всех ног девушка подбежала к Алексею, выхватывая из рук опешившего мужчины телефон.

— Алло, мам?

— Что это было?

Серьезный голос матери заставил Алмазову густо покраснеть.

— О чем ты?

— Прекрати! Где ты сейчас? С кем?

— Мам, я все там же — у Лизы!