Реквием по мечте
Шрифт:
– Все готовы? – поинтересовался я, внимательно осматривая место стоянки: ничего не забыто? Не в нашем положении разбрасываться вещами. – Ну, тогда …
И тут же оборвал себя на полуслове. Про «помолясь и покрестясь», была поговорка Грека, и стоило придумать что-нибудь свое. Заслужить еще надо, чтобы ею пользоваться. Так и не придумав ничего путного, продолжил.
– Тогда в путь. Порядок следования прежний: мы с Трофим по берегу впереди, остальные в лодке.
Мы с Трофимом шли молча, соотнося свой шаг со скоростью движения лодки, стараясь не слишком вырываться
Уже рассвело, когда, одолев очередной мыс, обнаружили ряд торчащих из воды и уходящих в море шестов, выстроенных строго на одной линии. Больше всего это походило на ловушку для рыбы, и уж точно не могло быть природного происхождения. А значит, в скором времени стоит ждать и самих людей, или даже целый поселок. Так оно и оказалось: примерно через час показались строения. Довольно далеко от берега, на высокой круче. Около десятка лодок на берегу, и ни одного местного обитателя.
– Вначале сами сходим, посмотрим, что там и как? – предложил Трофим.
Осторожность не помешает, пусть даже в селение необязательно должны быть бандиты. Грек рассказывал, что однажды, приняв за других, их встретили огнем. Там ждали нападения, и когда появились незнакомые люди, начали стрелять без всякого предупреждения.
– Времени нет. Поступим с тобой таким образом. Высадим всех кроме Бориса на берег, а сами за весла.
Когда в последний раз видел Гудрона, он выглядел еще хуже, хотя куда уже больше? И еще. На его правой ладони появилась повязка, чтобы его пальцы не роняли жадр, всякий раз, когда он теряет сознание. Но абсолютно не имеет смысла рисковать сразу всем.
Мы гребли с Трофимом изо всех сил, и поселок рос на глазах. Едва только лодка с ним поравнялась, не удосужившись даже ее привязать, подхватив носилки с Гудрон, бросились наверх, к домам.
Поселок оказался неожиданно большим. На беглый взгляд не меньше полсотни домов, расположенных хаотично, без всякого плана, правда, частью явно заброшенных. Что сразу бросилось в глаза – он не был огорожен по периметру частоколом. На севере так не принято. Жителей по-прежнему не было видно, но откуда-то из-за домов доносились возбужденные голоса. Создавалось впечатление, как будто там собрались все местные обитатели.
– Прямо как в Радужном, – заметил Трофим.
После чего согнулся, чтобы вытереть пот на лбу о рукав, поскольку обе руки были заняты носилками. Согласен, гонка у нас получилась еще та, с финишем в конце крутого подъема.
Насчет Радужного он полностью прав. Когда мы с ним туда заявились, то угодили в похожую ситуацию, когда все его население собралось на площади. С той лишь разницей, что не было у нас на руках умирающего человека. Когда мы, наконец, увидели жителей, практически без исключения одних мужчин, первая мысль, которая у меня возникла – они прячутся от чего-то скрытого за домами. Такого, что им серьезно угрожает, поскольку оружие имелось в каждых руках.
Всем им точно
– Дядя, – толкнул я плечом ближайшего мужика. Тоже с оружием, но настроенного определенно не воинственно. Судя по его облику, ему куда больше бы подошли коса, топор или лопата. – Доктор у вас тут есть?
– Доктор? – переспросил он, как будто не понял, о чем именно идет речь.
Затем его взгляд переместился на носилки, где на Гудрона было страшно смотреть. Настолько у него провалились глаза, губы покрылись коркой, а сам он в очередной раз потерял сознание.
– Доктор есть, – и указал рукой. – Вон он, в очечках.
Тот находился в стороне от всех, и у его ног лежали два тела. И мне одного взгляда хватило понять: «Ну, этим-то он уже точно помочь не сможет» Особенно тому, от чьей головы оставались одни лохмотья. Что было понятно даже через окровавленную тряпку, которая покрывала ее сверху. Второй выглядел ненамного лучше. С развороченным животом, судя по всему, от выстрела в упор картечью. Лицо у него оставалось нетронутым, и на нем застыла мучительная маска боли.
Сам доктор выглядел так, как выглядел бы Чехов, доживи он до преклонных лет. Похожие черты лица, бородка клинышком… разве что вместо пенсне у него были очки. С привязанной к дужкам яркой ленточкой, которая уходила на затылок. Ленточка походила на те, которые используют на спортивных медалях. В моей комнате на Земле, висит примерно такая же. За единственные выигранные соревнования по стендовой стрельбе.
– Доктор! – еще издалека начал я. – Осмотрите этого человека!
Мы осторожно поставили носилки у его ног, а сами недвусмысленно встали рядом: ты обязательно его осмотришь! Хотя вряд ли он заметил наших угрожающих поз, потому что сразу же склонился над Гудроном, а затем и вовсе с кряхтением опустился перед ними на колени. Резкими, но осторожными движениями освободив бок Гудрона от повязки, он некоторое время осматривал рану. И даже проведя указательным пальцем по гною, зачем-то потер его о подушечку большого.
– Шанс есть. Честно скажу – шанс мизегный, но есть, – буква «р» в слове «мизерный» у него отчаянно грассировала. Причем настолько, что я невольно подумал: его бы самого к логопеду отправить. Если еще не поздно: явно же он седьмой десяток разменял. – Вегнее был бы, если бы не…
– Что именно? – нетерпеливо перебил я. – Плата? Заверяю вас, вы получите ровно столько сколько запросите. Можете даже не стесняться. Что-то еще?
– Молодой человек!.. – укоризненно глядя поверх очков, покачал головой он. – Газве же дело в этом?!
– Тогда в чем именно?
– В том, – указал он рукой в толпу.
– Она будет против?
– Не думаю.
– Так что же тогда?
– Здесь я ничего не сделаю. А ко мне в дом невозможно добгаться.
– Почему?
– У Кости Киндера крыша съехала, – сообщил мне какой-то бородатый тип, который с интересом прислушивался к нашему разговору. – Заперся в доме, и шмаляет из окон во всех, кого только увидит. А у Пал Палыча, – указал он подбородком на доктора, причем его имя произнес с явным уважением, -дом по соседству.