Реквием
Шрифт:
— Ой, доню! Как же так?
Ко всем семерым внукам, независимо от пола и возраста, бабушка обращалась: доню.
— Как же так? Как же так? Она же тебя убъет, если увидит! — это она про мою маму, свою дочь.
Портянки и носки баба Явдоха развешивала на шнурок сдвинутой занавески припечка (загнетки), устраивала мои сапоги напротив устья горящей печи. Я пересаживался на взрослую табуретку, ноги ставил на край припечка, подошвами к огню. Бабушка постоянно двигала сапоги, чтобы грелись и сохли равномерно. Подошвы ног приятно грело, но скоро начинало припекать. Я слегка подгибал ноги и приятная расслабляющая истома охватывала
Баба Явдоха давала мне в руки глубокую глиняную миску ржавого цвета с черными завитушками по краю. В миске всегда было что-нибудь вкусное: разогретая мамалыга со шкварками, толстая душистая кровянка с гречкой и мелкими кусочками сала, поджарка, состоящая из кусочков мяса, сала, печени, легких с разомлевшим, слегка розоватым луком. По воскресеньям баба Явдоха часто готовила на противне в русской печке малай — замешанная на молоке крупная кукурузная крупа пополам с натертой на крупной терке сахарной свеклой с добавлением мака.
В селе баба Явдоха исполняла должности повитухи и стряпухи. В конце сороковых в селе впервые открыли фельшерско-акушерский пункт. Потребность в повитухе сама собой отпала с приездом акушерки.
Перед Рождеством бабушку приглашали в селе для разделки забитых к празднику свиней, распределения мяса для жаркого, котлет, колбас и копченки.
— Дать раду мясам — говорила сама баба Явдоха.
Собиралась кровь, тщательно промывались толстые и тонкие кишки с выворотом наизнанку. За проделанную работу оплачивали натурой. В холщевой торбочке баба приносила домой круглый глиняный горшок с кровью, кавалок (кусок) сала, мяса, печень, почки, легкие. Из мелко нарезанных кусочков вареных легких и притомленного лука бабушка пекла изумительно ароматные и вкусные пирожки.
В летний период баба Явдоха была востребована как мазальщица глины. При строительстве новых домов «тянуть откосы», как наиболее ответственную часть обмазки, поручали бабе Явдохе.
Очнувшись от полудремы, я жадно съедал все, что было на тарелке с мягким, теплым и пахнувшим по-летнему кукурузой хлебом, который я ел только у бабушки. Хлеб в селе хозяйки пекли раз в восемь-десять дней. Через два-три дня хлеб становился черствым. Бабушка укладывала в большой глиняный горшок слегка увлажненные початки кукурузы, а сверху хлеб. Закрытый горшок ставили на припечек горящей печи. Через какое-то время хлеб становился свежим и сказочно вкусным.
Затем я самостоятельно зачерпывал и выпивал две, а то и три эмалированных кружки еще теплого густого компота из сушени (сухофруктов). Еще с лета дед с бабой Явдохой сушили тонко нарезанные яблоки, мелкие кисловатые груши, вишню. На небольшой лознице в теплом дыму сушили чернослив. Вся эта смесь долго вываривалась без сахара в почерневшем от времени и огня чугунке на краю печки.
После того, как я насыщался, в разговор вступал дед. Он серьезно и подробно расспрашивал, как я закончил четверть, видел ли я, идя на горб, его родного брата Ивана, сестру Зёньку (Зинаиду), Карпа, коваля Прокопия.
На улице давно стемнело. Носки и портянки высохли. Сапоги, хоть и оставались влажными, были приятно теплыми. Я обувался, одевался и с сожалением покидал низенький
Шел домой не спеша, с наслаждением вдыхая морозный воздух с едва уловимым запахом, сжигаемой в печах, горелой соломы. Периодически отстреливался снежками от собак, лаявших на меня из-за заборов.
Придя домой, раздевался. Каждый раз меня встречал один и тот же вопрос мамы:
— Где тебя носило? Все нормальные дети уже давно прошли!
— Ждал, когда баба приготовит и вытащит из печки еду.
— А дома, что, кушать нечего?
Мама придирчиво ощупывала мои носки, портянки, сапоги и ноги. Удовлетворенная, располагала носки и портянки на теплой лежанке досыхать до следующего утра. Сапоги сушили в глубокой, расположенной между печкой и стеной щели под лежанкой.
В последующие дни происходящее на склонах горба напоминало массовый психоз. К катающейся ребятне присоединялась старшеклассники, сельская молодежь. Приходили молодые родители, привозящие в санках своих маленьких чад. Горб в те дни напоминал беспокойный муравейник.
В первые новогодние дни, чаще всего в воскресенье, тяжело взбирался на горб Мишка. Это был небритый, вечно полупьяный мужик сорока лет, отличавшийся огромной жизнерадостностью. Его всегда тянуло в компании молодежи, а то и ребятни, туда, где было шумно и весело. То, что дома его ждали болезненная жена и малолетняя дочка, его волновало мало. Мишка ходил на свадьбы и другие сельские праздники, даже если его не приглашали. Как только начинала играть музыка, он без устали танцевал один, как говорили в селе — сам с собой.
Достигнув вершины, Мишка приставал ко всем с просьбой скатиться с горы. Из года в год повторялась одна и та же история. Заставив себя долго упрашивать, его племянники, наконец, соглашались. Усадив Мишку ногами вперед, разгонялись и коварно направляли санки с родным дядей в направлении кротовых холмиков, прикрытых снегом. Не имея возможности рулить, Мишка мчался вниз по склону, как неуправляемый снаряд. Достигнув холмиков, санки начинали вилять и тут же опрокидывались.
Мишка летел дальше по склону кубарем, широко раскидывая руки и ноги. На горбу долго не утихал восторженный визг детворы, смех, переходящий в стоны. Покувыркавшись, Мишка некоторое время лежал неподвижно, затем поднимался, находил шапку и, не отряхивая снег, брел к селу, размахивая руками и рассуждая вслух. Племянники начинали спорить, кому спускаться за санками.
Лыжи в то время были большой редкостью, но находчивость ребятни не знала пределов. Брали клепки от старых дубовых бочек, посередине гвоздями прибивали в виде полудуг отрезки старых вожжей, выпрошенных на колхозной конюшне, и лыжи готовы.
Настоящие лыжи стали повальным увлечением сельской детворы лишь в пятьдесят девятом. Тогда учитель физики, труда и физкультуры Михаил Прокопович Петровский, убедив родителей, собрал деньги и привез с Украины более шестидесяти пар лыж разных размеров по заказу. Вот тогда санки были почти забыты. Михаил Прокопович учил нас приемам шага, бега на лыжах, как правильно спускаться с горы, поворачивать, тормозить. А когда учителя не было с нами, мы сами учились прыгать с трамплина, используя обрывы небольших каменоломен и глинищ. Устраивали соревнования, где каждая возрастная группа имела свою дистанцию.