Release my soul
Шрифт:
– Во всем, что происходило, главенствует моя вина. Лишенная магии Илисса, как вы уже смогли заметить, не способна ничего предпринять, - Хэдес не сводил твердого взгляда с Пресветлой Матери, едва закончившей выслушивать Тайсса, подробно докладывающего обо всех прегрешениях правившей четы. При всей любви к своим детям оставить подобное без внимания Богиня бы уже попросту не имела права. Закрыть глаза на столь впечатляющий список – позволить и остальным нарушать установленные правила, ссылаясь на вседозволенность других. Спустя несколько десятилетий мир погрузится в хаос. И все, что она старательно создаст вновь, будет уничтожено.
– Свое
Вы принесли отличные от других клятвы. И не в моих силах их отменить. Они же и станут вашим проклятием. Ты обещала следовать за ним. Ты обещал любить ее. Так и будет, во всех реальностях.
Илисса обернулась, тут же встречаясь взглядом с Трехликой, за спиной которой обреталась троица Высших, как всегда готовых дополнять приговор Богини. В просторной зале помимо них был лишь Хэдес, удерживаемый Кресом – одним из главных карателей Пресветлой Матери. И, что радовало и вызывало злость у женщины одновременно, Эрвига здесь не было. С одной стороны, лучше бы ему не знать обо всем, что здесь случится. А с другой – супруга Владыки очень хотела увидеть и обнять сына, пусть и в последний раз.
– Это все твоя вина, - оборачиваясь к мужу, прошипела женщина, - Ты со своими проклятыми экспериментами, со своими сладкими обещаниями! Все ужасы Бездны, как же я ненавижу тебя! – если бы ее руки не были скованы, она бы совершенно точно кинулась к мужчине, ведомая желанием оставить на нем свою метку. Располосовать красивое лицо, что вставало перед ее взором всякий раз, как она закрывала глаза. Что никогда не покидало ее воспоминаний.
– Моя вина лишь в этой любви на грани безумия, - его голос звучал глухо, каждое слово, будто прицельными ударами клинков, пронзало ее плоть, заживо погребая под острым градом обвинений, - Развлекавшаяся с чужими жизнями так, будто они все были твоими игрушками, а не живыми существами. Не побоявшаяся поставить на кон даже наши жизни ради власти. Возжелавшая править всем миром, изменить существующий порядок. Забывшая о том, ради чего все было. Ты перешла границы, а я помог тебе в этом.
– Никогда, ни в одной из реальностей, я бы не хотела помнить об этой ошибке, - хоть и подразумевала она скорее свою когда-то оброненную фразу о желании получить весь мир, сейчас это звучало, как признание их отношений самым большим кошмаром, что мог произойти. Как ненависть к цепи. К нему. Когда-то исполнившему ее глупое желание.
– Я бы многое отдал за то, чтобы не любить тебя, - вот только жизнь его без нее была бы пустой.
Ты не будешь помнить. В забвении, что наступит после перерождения, активируясь вспыхнувшей ненавистью после этих слов, ты сможешь забыть о цепи, и, кто знает, возможно, тебе удастся стать счастливее и не повторить историю. Если ты не будешь знать о прошлом и о нашей связи, у тебя появится шанс.
А если это та самая вечная любовь, что рождалась в твоих сказках когда-то, она переживет сотни и тысячи перерождений. Потому что мы не отпустим друг друга.
Высшие рассудили все по-своему. Хитро сощурившись, Эфрен, ответственный за течение времени и воспоминания, принял все их желания, воплощая в жизнь, правда, с собственными исправлениями. Свою кару Властители Нижнего Мира выбрали сами, ему оставалось лишь привести ее в исполнение. Тем более что Агнус и Тайсс совершенно точно будут не против. Хотя, зная их натуры, Эфрен догадывался и об их «скромном» вкладе в предстоящую пытку. Пожалуй,
Во всех мирах эта любовь будет вашим наказанием и ядом. Во всех мирах вы станете искать друг друга и не находить. Но, даже встретившись, более не обретете счастья. Вы убьете друг друга.
Трехликая не стала разрывать цепь, облегчая тем самым пытку. А через несколько столетий, уставшие от скуки Высшие возжелают внести свою долю и создадут фальш-цепь, обманный островок покоя. Спустя множество перерождений она – надежда на счастливый финал. Безжалостно растоптанная. Разрушенная собственными руками.
Маленький ребенок, все же прорвавшийся в зал, успел увидеть только распадающиеся на осколки фигуры, что медленно таяли в воздухе.
***
Чем они сами в таком случае отличались от Высших? Заскучавшие в своем бессмертии и покое, заигравшиеся с чужими судьбами. Теперь кто-то над ними играл их душами. Все было так закономерно, что… вроде бы и бесполезно проклинать Небеса. Да только легче не становится от осознания собственной вины. И не жалел ни он о том, что когда-то полюбил девочку с косичками, ни она, что не устояла перед его очарованием. Они построили и привели к краху мир. Они полюбили.
Сидя на широкой постели и покачиваясь из стороны в сторону, Наследница все тем же невидящим взглядом изучала гобелен. В точности такой же, какой висел в ее спальне. Кровь, заливающая когда-то светлый мир. Первая Война, произошедшая по их вине, потому что Владычице хотелось проверить свои силы и возможности подарка. Кровавая Жатва, сделавшая Альтерру закрытым миром. Выплывшая на небосвод Алая Луна, ставшая властительницей межмирья. Тысячи невинных душ, сделавших неверный выбор и оказавшихся полностью в ее руках. И еще десятки тысяч – погребенные под вспышкой бешенства ее мужа. Это все – ее вина. Это все – их общий грех. Ничего бы не произошло, если бы не было такой крепкой связи. Ничего бы не произошло, если бы он ее не любил. Ничего бы не произошло, если бы она не выдала ту злополучную фразу, а он не попытался воплотить ее желание в жизнь. Ничего бы не произошло, если бы они не были отражениями.
В голове продолжали звучать последние слова, брошенные в запале друг другу. Куда сильнее гнева Трехликой и Высших была его ненависть, направленная в ее сторону. Куда больше боли принесла пара каких-то фраз, что они не ожидали услышать сами от себя.
Какая-то кривая болезненная ухмылка пересекла смуглое лицо, выглядящая совершенно неестественной. Старшая дочь рода Д’Эндарион даже не знала, что именно чувствует сейчас. И даже не представляла, почему, наконец, смогла все вспомнить. Зачем Высшие соизволили открыть перед ней прошлое. Вряд ли это произошло для ее покаяния: оно бы ничем не помогло. Или же… воспоминания запечатали не Высшие, а она сама?
Сколько бы ни силилась Кейра заглянуть так глубоко в свое прошлое, не могла ясно рассмотреть картину последнего момента, после которого их отправили в забвение. Или же она когда-то ранее попыталась обезопасить себя? Возможно, в миг, когда задумалась о жизни еще не родившегося ребенка, которую нужно было спасти в первую очередь от собственной матери. Быть может, именно тогда она сделала что-то, что скрыло бы от нее ее же воспоминания о прошлом при перерождении? Или постарался Хэдес? Вероятно, ей и правда хотелось однажды начать жить заново, не испытывая страха за любимых и родных, не боясь в первую очередь самой себя, той, кто опаснее всех Высших вместе взятых для тех, кто рядом.