Реликтовая популяция. Книга 2
Шрифт:
– Мутные звезды!.. Да что это сегодня за день такой проклятый! Быстрее к ним! – Свим прибавил шагу. – Как они тут оказались? Чего им не сиделось на месте?.. А Грения?
– И Грения здесь? – повторил вопрос Свима Камрат.
– Здесь тоже. Они все где-то там, на севере.
– Час от часу не легче! Что, собственно, происходит? – говорил Свим, готовый сорваться на бег.
Новички команды – Ольдим и Невлой – переглядывались недоуменными взглядами и пожимали плечами. Волнение друзей Свима и его самого начали передаваться и им, но они из восклицаний, причитаний и вопросов ничего
– Пока сам не увижу…
– Сви-им!.. Не так быстро, – взмолилась Клоуда, ощутившая тошноту, подкатившуюся под самое горло. В глазах у нее потемнело от быстрой ходьбы и волнения.
– Потерпи, милая, потерпи, – обратился к ней Свим без свойственной в таких случаях теплоты в голосе, но прыть свою слегка сбавил.
Наконец перед командой открылась небольшая полянка, поросшая свежей травой. Посередине её истуканом стоял Сестерций с ошеломленным П”лияной, оседлавшим его богатую чалму, а рядом с ним, крепко охватив его шею, тянулась всем станом Жариста. Ещё пять женщин теснились вокруг растерянного Малиона и теребили его за рукава и полы одежды.
– Свим!.. Клоуда!.. – издала надрывные звуки Жариста и, оставив торна с гордо вздёрнутой головой, увенчанной ослучьямом, бросилась к ним навстречу.
Глава 29
Недолго длилось мирное знакомство между бандитами и женщинами, рискнувшими к ним примкнуть в поисках еды и защиты.
Ещё не были названы все нэмы, придуманные наспех женщинами (не выше инегов), как более решительные и знающие себе цену оприты, расталкивая других, стали пробиваться поближе к ним. Поодаль глаза могут солгать, предполагали они, видя перед собой невесть откуда, словно из счастливой сказки, сонм появившихся женщин.
Одним не терпелось коснуться и убедиться – не привидения ли перед ними, не морок ли кружит им головы, посылая манящий взгляд, а в плоти и крови красавицы, навевающие воспоминания уюта и спокойствия в той далёкой жизни, когда все они были обычными горожанами или поселенцами.
Другим, не знавшим иной жизни, кроме банды и зимнего прозябания где-нибудь на задворках городов, женщины предстали необычной праздничной диковинкой.
Были и третьи. Для них появление противоположного пола явилось знаком исполнения желаний, каждодневно их терзающих.
У каждого оприта, к какой бы он группе ни относился, роились в голове свои мысли и помыслы, но все они тянулись к чуду, совершённому посредине острова, окруженного на многие свиджи полой водой.
Вначале женщины на их ещё осторожные знаки внимания поводили плечами и прятали за спиной руки, за которые их пытались ухватить.
Проведшие жизнь в домах и хабулинах родителей и мужей, они, несмотря на предупреждения Харана, надеялись на уважение и освящённое веками, как их учили, и как им казалось там, в столице, бережное отношение мужчин к себе. Пусть здесь оприты, но они же не бойцы Тескома, получившие приказ любой ценой захватить семью Гамарнака. Тем всё равно было, кто перед ними с оружием в руках противостоит им – мужчины или женщины, для них главное – выполнить распоряжение, поступившее сверху. Зато тут, на отрезанном ото
Так им чудилось.
Однако их представления оказались далёкими от действительного положения дел. Сальные ухмылки мужчин предназначались им со всех сторон, не суля ничего доброго, а подрагивающие от возбуждения руки потянулись потрогать женские прелести.
Вот уже кто-то цепко и уверенно ухватился, потянул на себя шокированную таким общением женщину, она непроизвольно взвизгнула от обиды и гнева, подливая масла в огонь набирающего буйства страстей. По мнению мужчин, женщины всегда визжат лишь для того, дабы распалить их сильнее, так что можно не церемониться, а следует как можно быстрее выбрать себе ту, что лучше, и опередить соседа, которому приглянулась именно та женщина, на которую он имел виды.
Раздался отчаянный крик:
– Жариста, помоги!
Призыв поднял женщин на ноги, в руках у них появились кинжалы, и они успели ими воспользоваться, ужалив самых нетерпеливых и нахальных мужчин кого в руку, кого в бок. Зажимая раны, оприты отхлынули от кучки воинственно настроенных женщин.
– Всем стоять! – выкрикнул один из предводителей бандитов, назвавшийся простым именем в самом начале знакомства – Монжором.
Он дождался исполнения приказа и внимательно посмотрел на предводительницу женщин. На его высоком и чистом лбу обозначились морщины. Они внезапно состарили его лицо.
– Это ты Жариста? – спросил он хлёстким тоном, ибо до того он услышал от неё совершенно другой нэм, невысокий.
– Я, – гордо выпрямилась Жариста и резким жестом отбросила с головы капюшон, высвободив копну золотистых волос, волной покрывших её плечи. На лице, только что наивном и глуповатом, проступила надменность. – Да, я Жариста!
Монжор, пожалуй, сам был несколько озадачен неожиданным открытием и с нескрываемым восхищением рассматривал рослую стройную фигуру женщины в расцвете лет и сил.
– Да, ты Жариста, – подтвердил он.
– Ты не можешь меня знать, – заявила она и выставила вперёд подбородок. – Мы с тобой видимся впервые. У меня память на мужчин…
– То, что я не видел тебя, это точно, – кивнул головой Монжор. – А знать… Вернее будет сказать, наслышан о тебе достаточно. Более чем достаточно, – добавил он, но не с угрозой, а словно с упрёком.
Тем временем мужчины, остановленные решительным действием женщин и окриком предводителя, не могли долго ждать. Желающих как можно быстрее добраться до подарка судьбы становилось всё больше, не унимались даже те, кто уже попробовали на себе остервенение женщин в виде ран.
Ропот нарастал и покрывал слова Монжора, как ни повышал он голос. Наконец он сказал стоящим рядом с ним вождям:
– Пусть они пока поостынут и помолчат. Никуда они от них не денутся. Криком их не взять, а кровь прольют. Угомоните их!
Вожди, те же оприты, неохотно повиновались, но послали своих подручных наводить порядок. Бандиты вскоре слегка присмирели, хотя подспудную борьбу между собой вести не прекратили.
Тем временем Монжор повернулся к всегда стоящему рядом с ним наготове Тарпуну.