Реликтовая популяция. Книга 2
Шрифт:
Свим сидел и поддерживал Клоуду под руку, хотя она едва ли устала больше его самого (Тринера она не носила). Ему было приятно её поддерживать, а она льнула к нему, до сих пор не веря счастью его возвращения к ней живым и здоровым.
– Э-э нет, Свим, – погрозил полусогнутым пальцем Ольдим. – Ты можешь промолчать или что-то умолчать, но ведь это за вами последнее время охотится Теском?.. Вернее, за этим мальчиком, за Камратом? Так или не так?
– Мутные звёзды! – закатывая глаза, почти простонал Свим. – Ну откуда такое становится известным всем, кому ни придётся? Мы идём, никого
– Я тебя понимаю… Значит, я прав. Потому и говорю, мне с вами интересно иметь дело. Всю жизнь мечтал в такую вот… э-э,.. – Ольдим, будто в предвкушении чего-то необычного и приятного, потёр руки. – Ну да, в такую вот компанию. Скрываться, отбиваться, убегать и прочие прелести… Нет, правда!
Едва различимое лицо Ольдима в этот момент было страшным, так как его улыбка больше походила на оскал дикого зверя, чем на человека. Зверя, который вышел на охоту и заметил свою жертву; куда бы она теперь не бежала, как бы ни ухитрялась от него ускользнуть, но она была уже его.
Ольдим давно привык к ужасу людей и выродков, впервые увидевших его обезображенный лик, хотя и не понимал их эмоций. На его взгляд, испугавшиеся больше играли сами с собой, чем боялись его вида. Тем не менее, его отталкивающая маска служила для него хорошей защитой от нудных собеседников, от шутников, любящих порезвиться на счёт ближнего, от спутников, ненужных или обременительных в его скитаниях по дорогам бандеки. Однако сейчас он больше всего был рад тому, что его лицо оставалось пока что скрыто предутренним сумраком, и он мог непринуждённо разговаривать с понравившимися ему разумными, не вызывая у них каких-либо негативных чувств.
– Я думаю, твой пыл до поры до времени, – решил охладить его восторг Свим. – Когда тескомовцы начнут наступать нам на пятки и по-настоящему прищемлять хвост, когда не будет времени даже как следует отдохнуть, поесть и поспать, ты по-другому посмотришь на прелести нашего бытия. Поверь, каждый день махать мечом, убивая и раня, – прескверная штука.
– А мне кажется, ты слишком сгущаешь краски. Ты так говоришь мне это для того, чтобы возвысить себя в моих глазах ещё выше, или хочешь, чтобы я от вас ушёл?
Свим хмыкнул, покачал отрицательно головой,
– Ни то и ни другое. Я тебе просто перечисляю всё то, что может нас ещё ожидать. Ничего иного в моих словах не было.
– А зачем он нам… – заикнулся было К”ньец не так громко, как ему хотелось бы, потому что на его слова никто не отреагировал,
– Тогда мне с вами точно по пути, – обрадовано заявил Ольдим. – Без лишней скромности хочу сказать, что не хуже каждого из вас умею владеть мечом и никаких драк не боюсь. Можете мне поверить.
Послышалось фырканье К”ньеца.
– Так многие говорят, – пробормотал он ворчливо.
Хопса не устраивало появление нового человека, равного по силам и опыту Свиму. Он ощущал
Вначале Клоуда вырвала из взаимоотношений между ним и Свимом душу их дружбы. Дурб совсем перестал делиться с бывшим единственным напарником своими мыслями, переживаниями, планами на будущее, как он это делал до встречи с Клоудой. Но такое случается всегда, когда разумные обеспокоены потомством, так что Клоуде К”ньец всё простил.
Однако теперь в их команде появился человек со своей решающей точкой зрения, и естественно было предположить возможность появления в их среде чисто человеческой гегемонии, когда мнения ни его, ни Сестерция учитываться не будут.
Торн, по-видимому, тоже заметил нечто подобное, выказав своё отношение всё охватывающим словом:
– Люди!
– Ладно вам! – повысил голос Свим. – Вопрос сейчас в том, чтобы узнать, не идёт ли кто-нибудь по нашему следу? Если идёт, то, в каком количестве, с какой целью? Ваше мнение?
Наступила молчаливая пауза. Все вдруг прислушались к звукам просыпающегося дня: где-то подала голос птица, готовая встретить солнце, треснул хворост от неосторожного шага дикого, поверху прошумел утренний ветерок.
– Цель у них одна, – нарушил молчание Ольдим. – Я о ней наслышан. Вас всех, кроме мальчика, убить или хотя бы отогнать от него.
– Ты хороший человек, – разозлился Свим, потому что Клоуда, вздрогнув всем телом, крепче прижалась к нему. Неприкрытая истина, высказанная Ольдимом, покоробила и испугала её. – Нас надо ещё так прижать, чтобы сделать то, о чём ты тут нам рассказываешь. Мы тоже с руками и ногами. Бросать малыша не собираемся, а другое они уже пытались сделать, да как видишь, не получилось.
Ольдим на тираду Свима не ответил, слышно было лишь его пыхтение, пока он её выслушивал.
– От полукрина осталось три-четыре бойца, – подал голос торн. – Они за нами явно не пойдут. Вот если только поселковая стража вздумает ублажить свои амбиции и обиды. Как ни как, а ты, Свим, им насолил. Стража таких вот маленьких поселений людей привыкла о себе думать в превосходной степени.
– Знаю. Да что-то не верится в такое. Вот если бы они сразу за нами увязались, тогда могли бы и преследовать, а сейчас они там лишь обсуждают ночное происшествие и рассказывают друг другу, как они геройски всю эту передрягу пережили.
Неожиданно для всех едва слышно заговорил Тринер, до того безучастно смотревший перед собой остановившимися глазами. Выглядел он плохо, кашлял и задыхался.
– Я смогу идти сам… Идут по нашим следам или нет, но здесь не стоит засиживаться и чего-то ждать. Я знаю эти места. Может быть полая вода… Она возникает неожиданно…
– Ого! – почти удивился торн. – Сам в дорогу просится.
Слабая улыбка оживила лицо связника. В эти мгновения он бы сам не смог объяснить своего состояния. Пережив праузы полного бессилия, он внезапно ощутил в себе неодолимое желание жить и двигаться. Чтобы воплотить потребное в действии, он, болезненно переживая каждый поворот головы и сгиб суставов, в несколько приёмов поднялся на дрожащие ноги. Выпрямился. Повторил, как заклинание: