Реликтовая популяция. Книга 2
Шрифт:
Ольдим на выпад хопса ничего не сказал, но посмотрел на него неодобрительно. В иных условиях он выродку не простил бы ни его замечания, ни его вклинивания в разговор между людьми. Однако в команде Свима, и Ольдим это уже уяснил для себя, отношения разумных строились по иным принципам, чем жил до того он сам.
Свим опробовал слабину верёвки. Еще три-четыре бермета в запасе. Он сделал добавочный шаг в глубину. Вода подошла к самому подбородку. Тело окружил осязаемый холод. Но Свим испытывал странное ощущение. Съеденная бренда разогревала члены, а внешняя стылая
Верёвка дёрнулась, на противоположном конце Тринер нелепо взмахнул руками, безуспешно пытаясь продвинуться вперёд. Он оглянулся.
– Всё! – крикнул ему Свим. – Попробуй встать.
Дно было, но Тринер его достал на пределе своего роста, встав на цыпочки. С отвязанной верёвкой он смог подняться чуть повыше, что позволило ему найти точку опоры.
– Сестерций, пора! – обернулся к берегу Свим. – Смени Тринера, – напутствовал он торна, когда тот проходил мимо него. – К”ньюша, а затем пойдёт малыш, – распоряжался Свим.
– А ты выдержишь? – спросил Ольдим, опробовав ступнёй температуру воды. – Долго в ней стоять не безвредно.
– Пока терплю, – отозвался Свим. – Сестерций, поживее!
Торн почти на две головы был выше Тринера. Когда он перехватил у связника конец верёвки, Свим смог слегка податься назад, чтобы хотя бы высвободить из-под воды шею. Да и устойчивость торна намного превышала возможности Тринера. Переправа пошла значительно быстрее. С небольшим интервалом на другой берег поплыли, придерживаясь за натянутую опору, сразу трое: хопс, мальчик и Ольдим.
Свим подхватил гибкую Клоуду после того, как все остальные уже вышли из воды на сушу и стали одеваться.
– Держись, Кло! – сказал Свим. – Сестерций, тяни!
Торн выбрался на берег и стал, подтягивая верёвку, раскладывать её на берегу – от воды она стала тяжелой и неэластичной. Клоуде оставалось только не захлебнуться от быстрого скольжения по воде.
– Что бы мы без тебя делали? – подсаживаясь к отдыхающему Тринеру, в полу шутку в полувсерьёз спросил Свим. – Мыкались бы ещё где-нибудь на первых протоках.
– То-то ты хотел меня убить, – слабо улыбнулся Тринер.
– Ну, это я погорячился… Впрочем, не я, так тескомовцы с тобой точно расправились бы. Просто за то, что я убежал, а ты нет.
– Спасибо, что не послушал меня. Бросил бы, я уж второй день трупом плыл бы к Болоту.
– Темы у вас для разговора, однако, – прыгая на одной ноге и вытряхивая из уха воду, заявил Ольдим.
– Да я к тому, – пояснил Свим, – что одному всегда путешествовать как-то легче или проще…
– Ещё бы, – подтвердил Ольдим.
– Я сказал, как будто проще. Но когда наступают осложнения, такие, что случилось с нами, то лучше быть в окружении других людей и разумных. Люди, путры – всё одно. Я хожу с К”ньюшей уже сколько лет, и мне всегда казалось, что наша парная команда – лучшее, что можно придумать. А в этот раз у меня мнение на сей счёт изменилось. Мы, пока добирались до Coxa, повстречались с такими преградами,
Тренер недоверчиво заморгал глазами, Ольдим скорчил ужасную гримасу: то ли удивился, то ли не нашёл ничего нового в словах Свима.
– Смеёшься? – проговорил Тринер недоверчиво.
– Почему? Обыкновенная калуба. Птица умная, но сварливая до невозможности. Звали ее… мм… Да! В”арьёсу.
– Ничего себе имечко, – отметил Ольдим.
– Её звали Френ Парто Ниена В”арьёсу, – напомнил Камрат.
– А её дружка, от которого она должна была снести яйца, – решил поделиться своими знаниями К”ньец, – звали В”рьельясу.
Ольдим дико захохотал,
– Слушать вас одно удовольствие. У вас, может быть, яйцо калубы в мешке завалялось? – он опять захохотал, наверное, своей шутке.
Его лик, хохот были ужасными.
– Кстати, – сказал Свим, когда Ольдим отсмеялся, – они оба были связаны с Фундареной. В”арьёсу прилетала ко мне как связник. Другое дело, что я до сих пор не знаю от кого.
Тринер покачал головой, сказал задумчиво:
– Создаётся такое впечатление, что разумные сейчас разделились на три неравные группы. В нашей стране хотя бы. Воинственная часть – это тескомовцы. Они защищают, карают, управляют и всё остальное. Другая группа объединяет тех, кто что-то такое, порой непонятное, делает. Например, как мы, фундаренцы. Собирали какую-то информацию, якобы, для прогнозирования будущих общественных и природных явлений… И третья группа. В неё входят все остальные люди, кланы путров, гурты, тронутые изменением… Кто там ещё?
– Арнахи, вупертоки, пуриурки… – Перечислил Свим. – Кого только нет.
– Да, мир сложен и многообразен, – мечтательно проговорил Тринер. – Жаль, всю Землю не обойдёшь, на всех не посмотришь.
– Везде, думаю, одинаково, – пренебрежительно заметил Ольдим. – Люди в городах, путры в кланах, а между ними все те, о ком вы тут упоминали. Гурты, вупертоки… Вы не задумывались, для чего они все живут?
– На этот вопрос никогда не было ответа, – уверенно заявил Тринер, делая попытку встать. Для выполнения задуманного он перекатился со спины на живот, поджал под себя ноги и упёрся руками в землю. Где-то в середине процесса вставания его намерения изменились, и он присел на пятки, стоя на коленях. – О том всякий знает, – добавил он к высказанному до того.
– Мой дед знал точно, зачем жил, – не согласился Свим с утверждением связника. – Он жил, чтобы есть! Чем не цель в жизни?
– Вот именно! – обрадовался Ольдим реплике Свима, хотя она прозвучала явно в шуточной форме. – Именно ради еды. Едят они, и больше ничего их не интересует, не волнует, не щекочет. Вот и вся сложность нашего мира, а разнообразие – в количестве еды. Я скажу ещё определённее…
К”ньец подобные размышления людей не любил. Сидят, друг другу известные вещи пересказывают, умничают. Когда у людей начинается подобная игра словами, они могут позабыть обо всём.