Реми
Шрифт:
Я слышу, как они шутят. Смеются за завтраком, обедом. Ужином.
Сейчас я бью грушу, прямо по центру, пока мои внутренности каменеют от гнева, когда Пит выходит из дома (моего дома) с Брук и вместе они подходят ко мне. Остин — это моя проверка на прочность. Я могу чувствовать, как каждый момент моей жизни здесь душит меня, заставляет колесики в моей голове крутиться от воспоминаний, слишком смутных, чтобы отчетливо восстановить в памяти, но и слишком болезненных, чтобы забыть. Этот дом я купил, чтобы
Таким же голодным до внимания я чувствую себя, когда вижу, как Брук подходит ко мне вместе с Питом.
Нет. Я чувствую себя еще более изголодавшимся. Я чувствую ярость из-за сдерживаемого страстного желания обладать ею, и мое самообладание рассыпается на куски. Так что, когда Пит хватает ее за локоть и шепчет что-то ей на ухо, а она шепчет что-то в ответ, меня мутит, а ревность разъедает меня живьем.
О, да, мне хочется кого-нибудь прибить.
— Эй, Би, может, попробуешь размять его, его форма не идеальна. Тренер думает, дело в нижней части спины, — кричит Райли в дверях амбара.
Она начинает идти ко мне, я хмурюсь и бью грушу так быстро, как могу. Бахбахбах...
— Тренер не доволен твоей формой и Райли считает, что я могу помочь, — говорит она, наблюдая за моими ударами.
А я продолжаю бить, потому что чертовски зол на нее.
Она принадлежит мне.
Я хочу быть с ней и хочу, чтобы она увлеклась мной, как только можно пристраститься к чему-нибудь, может тогда, узнав обо мне правду, она не уйдет.
— Реми? — произносит она.
Я отворачиваюсь, чтобы она не отвлекала меня и не отвожу взгляда от мешка, заставляя его летать, бешено колотя.
— Ты позволишь мне размять тебя?
Отворачиваясь сильнее, я продолжаю колотить грушу по центру обоими кулаками, когда замечаю, как она роняет эластичные бинты на землю, прежде, чем потянуться ко мне.
— Реми, ты собираешься отвечать мне?
Ее рука касается моей спины и дрожь проходит сквозь меня. Замирая, я опускаю голову и злюсь, думая, чувствует ли Пит дрожь, когда она касается его, после чего оборачиваюсь и сбрасываю перчатки на землю.
— Он тебе нравится? — требовательно спрашиваю я.
Она только молча смотрит на меня, так что я протягиваю руку в пластыре и кладу ее на то же место, где Пит касался ее руки.
— Тебе нравится, когда он касается тебя?
Прошу, скажи мне «нет».
Прошу, скажи «нет».
Нет слов, чтобы описать, какую боль она мне причиняет. Я пытаюсь защитить ее от себя. Я пытаюсь защитить себя... от того, что может стать самой большой трагедией моей жизни.
—
Моя хватка на ней усиливается, и я еле слышно рычу.
— Ты дала мне право, когда кончила на моем бедре.
— Я все еще не твоя, — выпаливает она мне в ответ, ее щеки горят. — Может, ты боишься меня?
— Я задал тебе вопрос, и хочу получить ответ. Тебе, черт побери, нравится, когда другие мужчины прикасаются к тебе? — говорю я требовательно, мое раздражение растет.
— Нет, болван, мне нравится, когда ко мне прикасаешься ты! — кричит она.
Это успокаивает меня.
Это настолько умиротворяет меня, что лед внутри меня мгновенно превращается в лаву. Проводя пальцем по сгибу ее локтя, я хрипло спрашиваю:
— Насколько сильно тебе нравятся мои прикосновения?
— Сильнее, чем мне бы хотелось.
Она взбешена, но я понимаю, почему.
Потому что мы, блин, убиваем друг друга, отдаляясь, и я хочу покончить с этим.
— Нравится ли тебе это достаточно сильно, чтобы позволить мне ласкать тебя в постели этой ночью? — произношу я.
— Мне нравится это так, чтобы позволить тебе заняться со мной любовью.
— Нет. Не заниматься любовью.
Черт, она сводит с ума не только мой член, но и всю мою жизнь.
— Только прикосновения. В постели. Сегодня. Ты и я. Я хочу снова заставить тебя кончить.
Она изучает меня в тишине, и на мгновение, я чувствую, как она рассматривает мое предложение.
Я никогда в жизни не видел, чтобы женщина кончала так, как она кончила со мной.
Потому что она моя и она на редкость упряма. Черт!
— Слушай, я не знаю, чего ты от меня ждешь, но я не стану твоей игрушкой, — говорит она, освобождаясь из моего захвата.
Притягиваю ее ближе, мой голос груб от досады.
— Ты — не игра. Но мне нужно сделать это по-своему. По-своему.
Прежде, чем взять себя в руки, я зарываюсь носом в ее шею и вдыхаю ее запах, провожу языком влажную дорожку к ее уху. Низкое рычание вырывается из моей груди, после чего я беру ее за подбородок и заставляю встретиться со мной взглядом, молча призывая понять.
— Я делаю это медленно ради тебя. Не ради себя.
Она качает головой, будто не верит мне.
— Это затянулось. Давай, я просто поработаю над твоей растяжкой.
Она подходит к моей спине, но прямо сейчас все ее прикосновения являются напоминанием мне о том, чего я хочу и что она, черт побери, не дает мне.
Я вырываюсь и бросаю на нее сердитый взгляд.
— На хрен, не беспокойся. Иди, займись растяжкой Пита.
Я вытираю пот с груди ближайшим полотенцем, затем, не обращая внимания на свои перчатки, продолжаю бить грушу голыми руками.
Бац, бац, бац.
— Он меня не хочет, — слышу, как она говорит Райли, уходя.