Ремонт человеков
Шрифт:
И кто она?
Что она делает за нашим столиком.
Мой муж начинает есть свое мясо.
Под винным соусом и под сыром.
Майя тоже ест рыбу.
Такую же форель, как и у меня.
Они положили сегодня слишком много лимона, форель чуть горчит, хотя все равно вкусно.
Н. А. кушает медленно, у него в тарелке тоже мясо, что–то из телятины — я плохо расслышала название блюда.
Н. А. кушает и говорит что–то моему мужу, но смотрит на меня. Точнее, посматривает. Н. А. присматривается ко мне, как бы то ли оценивая,
Майя достает из сумочки сигареты, вытряхивает одну из пачки и ищет зажигалку.
Мой муж предлагает ей прикурить.
Потом смотрит на меня, ожидая, буду ли я курить или нет.
Буду, решаю я и тоже беру сигарету.
Все проходит как–то очень спокойно, но я знаю, что на самом деле все это не так.
Это спокойствие наносное, они сегодня собирались днем и что–то решили.
Может быть, они начнут меня убивать втроем.
Хотя это смешно, это попахивает дешевым триллером.
Терпеть не могу триллеры, как и прочие подобные штуки.
И вообще — почти не хожу в кино.
У меня сейчас свое кино в жизни, такое, что не приснится.
А если и приснится, то такой сон называется кошмаром.
Ночной кошмар со всеми вытекающими последствиями.
И я все равно не могу понять, кто есть кто в этом раскладе.
Если я могу связать Н. А. с мужем и собой, то Майя пока не укладывается в схему.
И никто из мужчин не хочет мне объяснить, что она здесь делает.
Это в их правилах и в их привычках — какая разница, кто она такая, ты просто сиди и жди, пока тебе не поставят задачу.
Но я не хочу, мне надо знать.
Когда ты знаешь, то тебе проще.
Удар будет не такой страшный.
Но вообще мне смешно.
Я вспоминаю про то, как кромсала дома ножом странички из книжки Н. А.
Будем считать, что это действительно его книжка.
Как и тот текст на дискете, что правом нижнем ящике стола в кабинете мужа.
Рядом с ножом.
Я знаю намного больше, чем они могут себе представить.
Я видела даже фотографии.
Их больше тоже нет.
Они плывут в глубинах канализации.
Я раскромсала их так же, как и странички.
Мне хочется показать язык. Вначале мужу, потом Н. А.
Стоит ли показывать его Майе — я не знаю.
— Я сейчас, — вдруг говорит Майя и встает из–за стола.
— Ты знаешь, где? — спрашивает ее Н. А.
— Найду, — мягко говорит она.
— Я покажу, — внезапно для себя говорю я, и добавляю: — Мне тоже надо!
Майя смотрит на меня, улыбается, как раз в этот момент начинает громко играть музыка.
Мы встаем
Ресторан больше, чем наполовину пуст.
Занято еще три или четыре столика.
Но музыканты все равно начали играть, хотя никто не танцует.
Дамская комната в холле по правой стороне, я запомнила это еще с Нового года.
Майя идет позади меня — ведь я обещала показать ей, куда надо идти.
Мне отчего–то хочется танцевать и хочется еще выпить вина. Два, а можно и три бокала. Мне стало весело, мне давно уже весело. Я опять парю под потолком, невидимая женщина, женщина без крыльев. Летящая без крыльев, просто летящая, парящая, женщина в воздухе, женщина из воздуха.
Я открываю дверь в туалет и исчезаю в одной из кабинок.
Слышно, как захлопывается дверь в кабинку рядом.
Майя журчит, потом раздается звук работающего бачка.
Интимный процесс, которому мы обе предаемся с упоением.
Я нажимаю смыв и выхожу из кабинки.
Майя стоит у зеркала и тщательно моет руки.
Вода брызжет на длинные рукава ее платья.
— Вымокнете, — говорю я, — лучше бы загнуть.
— Не хочу, — говорит она.
— Почему? — отчего–то спрашиваю я и вдруг понимаю, что сделала что–то не то.
Майя смотрит на меня и краснеет.
Я начинаю тоже мыть руки, и делаю это так же долго и тщательно, как она.
— Смотри, — вдруг слышу я ее голос.
Я оборачиваюсь и вижу, что рукава платья не просто загнуты, она расстегнула платье и практически сняла его с себя до пояса.
И я вижу, что ее смуглая кожа покрыта большими белыми пятнами.
Под шеей, на груди, на животе.
И на руках.
На руках пятен больше, но они меньше.
— Хватит? — спрашивает Майя.
Мне хочется сказать ей что–то хорошее и очень нежное, я вижу, что ее зеленых глазах слезы и понимаю, что она ненавидит меня сейчас.
— У тебя очень красивая грудь, — говорю ей, — она потрясающей формы!
— Спасибо, — отвечает Майя, надевая платье и застегиваясь.
— Что это? — спрашиваю я.
— Есть такая болезнь, — говорит она, — с красивым названием «витилиго». Проще говоря, депигментация кожи.
— И давно? — продолжаю я, проклиная себя за собственное любопытство.
— Давно, — отвечает Майя, — сколько себя помню. Вроде бы это на каком–то генном уровне…
— А это лечится?
— Плохо. Говорят, что помогает Мертвое море, но я там еще не была…
Мне жалко ее. Я смотрю, как она выходит впереди меня из дамской комнаты и думаю, как бы я жила с такими вот белыми пятнами. Она моложе меня, она очень красивая и у нее кожа покрыта странными белыми пятнами. Под шеей, на груди, на животе и на руках. Болезнь с красивым названием «витилиго». На моей коже таких пятен нет, на ней есть родинки, есть большие родимые пятна. Но она чистая и гладкая. Я догоняю Майю, мы входим в зал, танцующих все еще нет, хотя музыканты стараются во всю.