Replay
Шрифт:
Сглатываю, отводя глаза от монитора.
– Воды? – хрипло уточняет мужчина в форме.
– Нет, спасибо, – отвечаю дрожащим от волнения голосом. Поднимаясь с места, молча следую в сторону двери.
– Этот пацан получит своё, – точно ободряюще кидает в догонку служитель закона.
Замирю в дверях, едва не врезаясь в Павла, идущего сзади след в след. Поворачиваюсь назад, обреченно уточняя, сама не понимая для чего мне нужна эта информация.
– Сколько ему лет?
– Восемнадцать, – доносится глухо.
Не комментируя, ухожу прочь, ловя себя на мысли, ввергающей в
Случайность, обернувшаяся трагедией. Цепная реакция, начавшаяся с мимолетного события, вскользь брошенного слова… Виновник всего произошедшего, словно по заказу, предстает перед глазами. Слава Богу, лишь картинкой, посланной подсознанием в мысли, иначе моя психика не выдержала бы измождения, излившись на него выплеском эмоций последних дней.
Когда я успела запомнить его в мельчайших деталях? Так, что по памяти, имея подобный талант, легко могла бы написать точный портрет… Зачем я позволяю ему бессовестно вторгаться в мои мысли? Захватывать сознание неразбавленной горечью, злостью. Неутолимым желанием высказать всё, что я чувствую. Сковывать тело яростью и, одновременно, страхом, подгибающим колени в ощущении его присутствия рядом. Наверное, всему можно найти оправдание. Особенно тому, чего не понимаешь, боишься. От чего отчаянно бежишь.
Похоже в моем случае это фактор самозащиты. Проще думать о нём, забивая дыры мыслями о самодовольном идиоте, возомнившем себя центром вселенной, чем о событиях минувшего дня.
Чёрт! Кусаю губы, ощущая свою вину. Не так в подобной ситуации должна вести себя примерная дочь.
– Прости меня, папуль, – шепчу одними губами, оказавшись на улице. Облегченно выдыхаю, понимая, что Павел отстал и не способен разглядеть безумия, охватывающего меня с головой.
– Куда теперь? – дождавшись своего спутника, уточняю нейтрально.
– Совещание акционеров. После мне необходимо уладить всё с погребением… Тебе лучше вернуться домой. Бледная, точно смерть, – резко заминается, видно осознав нелепость сравнения. Поспешно извиняется, заключая:
– Похороны завтра…
Стискиваю зубы до боли, не зная, что на это сказать, жалобно произнося:
– Отвезите меня к театру. Заберу машину и поеду в больницу.
– К Марине не пускают, – с сожалением во взгляде проговаривает медленно, точно боясь ранить словами. – Не стоит тебе садиться за руль. Я попрошу водителя пригнать машину к дому.
Молча заводит мотор, двигаясь в противоположную фабрике сторону. С минуту сижу, задумавшись. Может, стоит его развернуть, появившись на собрании? Ведь в ближайшее время мне тоже придётся его посещать… А если… Баженов будет там? Обязан быть. Следовательно, мне стоит держаться подальше. Нельзя портить репутацию отца, а за свои слова и поступки, под этим язвительным взглядом, сейчас я вовсе не могу отвечать.
Павел доставил меня до больницы в кротчайшие минуты. Его сосредоточенность на деле и, не подвластность эмоциям, поражали. Ранее мне не приходилось видеть его таким. Привычный милый толстячок, с лукавой улыбкой чеширского кота, канул в прошлое. Предо мной оказался сильный мужчина, способный взять на себя мои неприятности. (Отвратительное слово в этой ситуации, но…).
Как и предполагал Павел, в палату меня не пустили, сославшись на внутренние правила поведения в отделении реанимации. Приткнувшись в угол у двери, исходя внутренней дрожью, я изредка отвечала на вопросы появляющегося в поле зрения медперсонала. Тихо плакала и чего-то ждала.
Не знаю, сколько времени просидела, молча перебирая в памяти моменты прошлой жизни. Казало бы недавние события, минувшие, по ощущению, слишком давно. На меня всё реже обращали внимание. Будто мне удалось слиться с безликой серостью больничного коридора. Не выделяться на фоне редко стоящих лавочек и многочисленных закрытых дверей.
– Вам нет смысла изводить себя, – послышалось сбоку.
Плавно поворачиваю голову, замечая материализовавшегося ниоткуда врача.
– Езжайте домой.
– Позвольте мне… хотя бы взглянуть на неё… Пожалуйста, – произношу на выдохе, заливая ворот рубашки слезами.
– Не положено, – отвечает с долей сочувствия.
– Пожалуйста, – вторю, поднимаясь с холодного пола. – Скажите сколько… Я заплачу…
Поджимаю губы, видя его искривившееся лицо.
– Ваш знакомый внёс достаточную сумму на счёт клиники, для проведения должного лечения.
– Когда ей станет лучше?
– Это сложный вопрос. Мы делаем для этого всё возможное.
– А…, – замолкаю, слыша слегка приглушенное:
– Приходите завтра вечером. В восемь пересменка. У меня ночное дежурство. Вне лишних глаз я вас проведу.
– Спасибо, Максим Сергеевич, – проговариваю имя, значившееся на его бейджике. Фамилию я, увы, не успела запомнить. Сложная. Толи литовская, толи польская… Благодарю, улыбаясь в ответ, наблюдая как он поворачивается в сторону двери.
Бреду в сторону выхода, смотря себе под ноги, по пути вызывая такси. Ждать его приходится совсем не долго. А на улице, между тем, солнечная погода сменяется накрапывающим мелким дождем. Вызывающим ещё большую грусть и тоску.
Прошу водителя остановить возле отделения банка, для снятия наличности со своего счета. По заверению Павла, в ближайшие дни мне понадобится значительная сумма, а я и понятия не имею чем располагаю в данный момент. Расходы контролировал отец. Пополняя счёт, избавляя меня от необходимости заботиться о деньгах. Теперь все изменилось. Придётся надеяться лишь на себя… Нельзя настолько сильно обременять Павла. Он и так делает слишком многое, а у него дети, жена…
– Вы хотите снять всю сумму? – интересуется девушка в операционном окне.
– Да, – отвечаю бесстрастно.
– На счете чуть больше восьмидесяти тысяч, – продолжает сосредоточенно, глядя в монитор.
– Вы уверены? – опешив, смотрю на неё, рассчитывая на значительно большую сумму.
– Последнее поступление около двух месяцев назад, – точно оправдываясь, произносит неловко.
– Снимайте всё, – роняю обреченно, мгновенно перебирая в уме варианты как можно быстрее найти более приличные деньги.
– На какую сумму быстрого займа я могу рассчитывать? – уточняю, нервно сжимая кулаки под кромкой стола.