Реплика в зал. Записки действующего лица

Орлов Даль Константинович

Пока мы с Сашей высчитывали, сколько дней остается в феврале, а сколько придется на март, он сообразил первым:

– Третье! Давайте 3 марта. Во сколько вам удобно?

– В восемь вечера.

– Давайте в восемь. Где это будет?

– В Коммунистической аудитории.

– Ну и хорошо.
– И уточнили снова: - Значит, 3-го в восемь.

– Да, - ответил он, - а вы звоните, звоните домой.
– И быстро назвал номер телефона. Саша карандашом на пригласительном билете записал".

Вот такую обнаружил запись. Симонову в тот момент было 38. Мне, восемнадцатилетнему, он казался почти стариком.

Потом были проверочные звонки, писатель

подтверждал, что у него ничего не меняется. Но в назначенный день и срок не пришел. Да и всем уже было не до того. Газеты публиковали сообщения о болезни Сталина, у которого с 1 на 2 марта "произошло кровоизлияние в мозг".

О тех днях Костантин Симонов подробно рассказал в книге "Глазами человека моего поколения". О несостоявшейся встрече со студентами-филологами в ней, конечно, ничего нет.

Но встреча все-таки состоялась! Я снова возник перед Симоновым, проникнув после утренней планерки в его кабинет в "Литгазете". На этот раз меня сопровождали самые эффектные красотки нашего курса - для вящей завлекательности. Осенью 1954 года в переполненной Коммунистической аудитории встреча, наконец, произошла.

Симонов вряд ли запомнил некоего юношу, настырно звавшего его в университет, да и ту встречу в Коммунистической мог забыть, - сколько подобных у него было! И вот разговариваем в Госкино. Мне теперь - почти столько же, сколько ему было тогда. Он, понятно, по-прежнему на двадцать лет старше. Объясняю, что весь сыр-бор из-за цвета устроили прокатчики, которые утверждают, что цветные фильмы посещаются зрителями лучше, чем черно-белые. Почему руководство и настаивает на цвете.

Тем разговором дело не ограничилось. Через некоторое время он прислал мне длинное письмо, в котором снова обосновывал свою позицию.

Симонов не успел написать сценарий "Экипаж", а вот его письмо через несколько лет довелось перечитать.

Случилось это в середине восьмидесятых, когда завершилось издание 10-томного собрания его сочинений. Составители решили выпустить дополнительный - одиннадцатый том, целиком собранный из писем. И вот получаю послание от секретаря комиссии по литнаследию К.М. Симонова М.Келлермана. К посланию приложена копия того симоновского письма. Меня спрашивают: как посмотрю на то, что письмо ко мне будет включено в новый том? Согласен или не согласен?

Интеллигентные, согласитесь, все-таки были нравы!..

Тут же послал ответ: "Письмо, адресованное мне, отражает точку зрения

автора, оно своеобразно и по-своему убедительно". А следующие слова подчеркнул: "Никаких возражений относительно его публикации у меня нет".

...Поскольку зацепились за "симоновскую тему", доведу, пожалуй, её до конца, пусть и в ущерб общей композиции.

В письме Келлерману я добавил, что у меня сохранились собственноручные записки Конст. Мих., которые он присылал мне в ходе разных заседаний (предлагал темы для фильмов), а также сочиненная им инструкция для желающих бросить курить. Может, мол, когда-нибудь кого-нибудь это заинтересует.

Поскольку вышел или не вышел том с симоновскими письмами, не знаю, а на мое сообщение о существовании инструкции никто не откликнулся, пожалуй, обнародую здесь этот полушуточный текст.

...За просторным столом коллегии - С.Бондарчук, С.Ростоцкий, Г.Чухрай, С.Герасимов, замы председателя Б.Павленок, А.Головня, Н.Сычев, во главе - Ф.Ермаш. Мы с Симоновым сидим рядом. Обычно оба курим трубки. Но в те дни я в очередной раз решил с курением покончить. Выбрал известную методику - каждый день сокращать понемногу. При подсчете,

понятно, легче оперировать сигаретами, чем возиться с трубкой. Поэтому в тот раз вместо трубки у меня в руках сигарета. "Почему это?" - удивленно спрашивает Симонов. Объясняю: бросаю, мол. И вот вижу, как советский классик пера открывает свой дорогой атташе-кейс, извлекает из него лист чистой бумаги, а точнее - некий бланк с типографски воспроизведенной его росписью в левом верхнем углу и что-то долго на бланке пишет. На разговоры вокруг не отвлекается. Заканчивает писание и передает мне. Читаю:

"Д.ОРЛОВУ. Советы заядлого курильщика заядлому курильщику (взамен иглоукалывания, которое ровно ничего не даст).

– - Ни в коем случае не бросать курить навсегда. Смотреть на это как на временную неприятность или точнее - лишение - как, скажем, поездка на год на зимовку, где нет и не будет женщин.

– - Бросать на твердо установленный срок.

а) или число - скажем, до 99-летней годовщины со дня рождения Верховного главнокомандующего.

б) или до окончания важного мероприятия - как-то - развод, поступление ребенка в ВУЗ или окончание сценария.

3) Сохранять ощущение своей полноценности в глазах окружающего человечества

а именно:

а) иметь в кармане трубку,

б) возвращаться за нею, если забыл дома,

в) грызть ее и крутить в руках, также как и всегда.

4) Бросать точно и сразу в назначенный день.

5) Вновь начинать тоже точно и сразу в назначенный день.

6) Рассматривать себя некурящего - как курящего и вполне нормального человека.

К.СИМОНОВ

22.XI.77"

Вспомню, пожалуй, и последний эпизод из общений с Константином Михайловичем Симоновым, дабы еще разок помянуть теплым словом этого незаурядного человека.

Оставляю в стороне все, что можно сказать о сложности эпохи, в которую довелось ему жить и действовать, об иных противоречивых его поступках, всегда, правда, продиктованных не изъянами личности, а диктатами времени, в котором он неизменно был навиду с его ярким литературным даром и мощным общественным темпераментом. Сейчас я - о простом и, казалось бы, мелком: о сделанном мимоходом добром деле. Симонов на такое не ленился. Знаю от многих, в данном случае могу подтвердить лично.

В новом жилищном кооперативе под названием "Драматург", что был воздвигнут на улице Усиевича, к началу 1976 года квартиры были уже распределены. Свободными оставались три. На одну из них стали претендовать мы с Аленой. Удачный для нас район - рядом со стариками-родителями, дом из кирпича, а не бетона, не тривиальная планировка. Бесплатных, то есть государственных площадей, не смотря на все мои служебные старания, мне так за всю жизнь получить и не пришлось. Не сподабливался как-то. А сюда, хотя и за свои кровные, поселиться очень захотелось. Но конкурентов у нас оказалось навалом. Стало ясно, что без подключения сильных мира сего, без авторитетных ходатайств не обойтись. И я обратился к Симонову.

– Понимаете ли, - сказал он в своей всегдашней неторопливой манере, - у моего имени есть кредит доверия. Я не могу нарываться на отказ. Позвольте мне сначала изучить вопрос, понять, есть ли у вас реальные шансы, а потом уже принять решение: рекомендовать или нет.

Такой у него был, оказывается, деловой подход к рекомендациям, не трепливый, с расчетом на обязательный успех. На том и расстались.

Ровно через неделю раздался звонок: женский голос приглашал придти за ходатайством, Константин Михайлович его написал и подписал.