Реплика в зал. Записки действующего лица
Шрифт:
Вы спросите, почему я тут не называю имен? А вот именно поэтому - перестраховываюсь. Назови конкретно, дай возможность "зацепиться" - по судам затаскает...
Однажды я мирно беседовал с выдающимся отечественным фантастом, много сделавшем замечательного на ниве детской литературы и кино, Киром Булычевым. Ненароком упомянул имя, которое здесь не называю.
Булычев изменился в лице:
– Ой, не будем об этом. Я его боюсь!
И, представляете, в один из дней в Главную сценарную редакционную коллегию поступает на утверждение сценарий этого человека! О-па!.. Мы с ним знакомы не были, я знал только, что он почему-то в отличие от Константина Симонова активно выступает против моего вступления в жилищный
Так бы тому и быть, если бы не раздался звонок моего непосредственного шефа, заместителя председателя Госкино СССР Бориса Владимировича Павленка:
– Вы сценарий читали?
– спросил он, назвав именно этот сценарий.
– Да я, собственно, вообще не собирался...
– А вы прочитайте, это что-то!
Сценарий оказался не просто слабым, а беспомощным. Никакой мало-мальски вразумительной детской киносказки по нему бы получиться просто не могло. Одно дело быть автором коротких мультфильмов, прозаических книжек и детских стихотворений, другое - жанр полнометражного фильма. Он требует особой драматургии, совершенно иной по сути, чем та, что присуща "малому формату".
Отойти в сторону мне не удалось. Пришлось просить прочитать сценарий всех членов сценарной коллегии, потом всех собрать и обсуждать в присутствии автора.
Разговор состоялся, автор, понятно, ни с чем не был согласен, возмущался: кто вы такие, учить меня - русского сказочника, а в завершение, уходя, пригрозил: есть повыше кабинеты, чем этот, я так не оставлю!..
Вскоре в отделе культуры ЦК мне дали прочитать поступившее к ним гневное послание. Автор перечислял свои заслуги, автор хлестко, не скупясь на презрительные эпитеты, обличал в бездарности и общей человеческой ничтожности главного душителя всего передового и талантливого в стране - главного редактора сценарной коллегии, мало - в бездарности, еще и в нечистоплотном пособничестве "этим евреям Вайнерам". Трогательно выглядела также забота о сбережении государственного достояния: автору, мол, уже выплачены 6 тысяч рублей, писалось там, получается, что они пропадут, коли сценарий отвергнут.
Вот примерно то, что запомнилось. Поскольку меня не уволили, как, видимо, предполагалось обиженным кляузником, а ограничились только показом мне на Старой площади письма и связанной с тем беседой, то отвергнутый сценарист затаился.
Когда я оказался в "Советском экране", мне передали его слова: "Мы и там достанем". И ведь достали! Именно - во множественном числе. Теперь не он сам, а "его люди": собственная жена, приятель, числившийся по ведомству детской литературы, и официальная жена (была еще неофициальная) другого детского писателя, известного, все - обитателя нашего кооперативного дома, куда я все-таки вселился, вместе, втроем накатали на меня новую телегу. Опять в ЦК, только на этот раз в отдел пропаганды, а копию направили еще и первому секретарю нашего райкома партии. Теперь речь шла о том, что я завел страшную овчарку и натравливаю ее на соседей. В результате, она могла покусать, пусть и не успела, упомянутого малоизвестного детского писателя и болонку официальной жены известного писателя, которую та всегда носила на руках.. Тень троекуровщины нависла, якобы, над кооперативом "Драматург", а породил ее человек, забывший о партийной чести и недостойный занимать столь ответственную должность в прессе.
Чертыхаясь и кляня судьбу, распорядившуюся когда-то именно мне заняться неуспешным полнометражным сценарием успешного "малоформиста", я, отложив дела в сторону, вынужден был сесть за машинку и сочинять
Все это смахивает на нечто зощенковское. Но так сейчас кажется. А тогда подобный гиньоль был средой обитания, искусный жалобщик всегда мог рассчитывать на успех. Особенно было любезно нагадить "по партийной линии". В данном случае провокатор - мультипликатор, но мог оказаться любой другой профессиональной принадлежности. В моем случае он не добился успеха, хотя и достаточно попортил крови, только потому, что система уже ослабевала, переставала ловить мышей, шла к закату. А в 37-м или 49-м с этим "пособничеством Вайнерам" мог получиться совсем серьезный оборот. Сценарий, конечно бы, не поставили, но с подачи автора и его домашней команды много бы мрака породил вокруг себя незадавшийся "творческий проект".
А как профессионал я все-таки остался удовлетворен. Тот сценарий и "после меня" не был поставлен, никому, значит, не понравился. С полнометражными затеями этот автор больше не возникал. Почувствовал, видимо, что не его это дело. Продолжил то, что умел. Значит, я не ошибся.
Братья Вайнеры, старший - Аркадий, младший - Георгий, знаменитые авторы детективных романов и фильмов, щедро талантливые, грандиозно общительные и по жизни "себе на уме", шутили: "Начальники делятся не на "берет - не берет", а на "дают - не дают".
В прощальном застолье, сразу после удаления меня из Госкино, сильно выпивший Аркадий, держа перед моим носом сжатый кулак, изрекал: "Ты единственный, кого мы не смогли взять!.." - и ввинчивал кулак в пустоту, подчеркивая досадную тщету былых усилий.
Действительно, при всем дружестве соседства, мне приходилось, как говорится, держать дистанцию в отношениях с пишущими братьями по дому. Впрочем, как только я лишился должности, дистанцию стали держать они.
Молва знала, что Орлов "не берет". В моем случае шутка "про начальников" не проходила.
Уже на первых парах в Госкино пришлось пресекать поползновения меня "отблагодарить" или "проявить заботу". Все ограничивалось ерундой - вязаной шапочкой дочке (от секретарши) или пишущей ручкой, но моя отказная категорическая реакция прекратила даже эти попытки сразу и навсегда. Видимо, об том не успел узнать Юрий Чулюкин, создатель "Неподдающихся" и "Девчат". Он как-то принес показать заявку на киносказку. А я, сам не знаю почему, наверное, по причине его несравненного обаяния и почти детской искренности, ему симпатизировал. Заявка была интересная, но явно "не докрученная", в ней много чего можно было еще придумать. Вот я и просидел с ним часа полтора, обсуждая сюжет, вольно фантазируя. Недели через две Чулюкин появился снова и выложил новый вариант. Прочитал. "Вот это другое дело!" - только и оставалось сказать.
И тут Юра извлекает из портфеля бутылку коньяка и ставит передо мной на стол..
– Юра! Вы что?! Как не стыдно!
– Я же искренне, вы же как соавтор работали, столько идей накидали!..
Решительно вставил злополучную бутылку ему в портфель, с ней он и ушел.
Жаль, что та сказка так и не состоялась. Юра погиб при загадочных обстоятельствах в далеком африканском отеле...
Попытки лишить главного редактора целомудрия больше не повторялись. Впрочем, кто знает, что происходило за стенами кабинета?.. Однажды, когда поступил для сдачи фильм из Туркмении, кажется, открыли яуфы, а в них вместо коробок с пленкой оказался репчатый лук. Что-то кто-то перепутал...