Requiem

Маковский Сергей

«Он был ли некогда, иль не был…»

Он был ли некогда, иль не был и снится только — некий день, навеки обручивший небу мою заблудшуюся тень? О, тишина лесной державы, сквозишь ты вечностью земной И вечность запредельной славы приоткрываешь предо мной. Словами я боюсь нарушить с тобой нездешнее родство… Все только бы молчать и слушать глагол безмолвья твоего.

«Мне

кажется порой…»

Мне кажется порой мучительно — невольно, что всей вселенной строй, от выси неземной до нашей тьмы юдольной, лишь силы гнет безвольной, ни мертвой, ни живой. О, Жизнь, времен поток, ты, вечности итог, ты, вихрь слепорожденный, в столетьях повторенный, как заданный урок! Но иногда… Взгляну на небо, рощи, поле, — в природе потону и слышу тишину, вверяясь вышней воле… И мыслю: — не спеши узнать о чем бормочут ручьи и камыши, и что в лесной глуши безмолвие пророчит… Молчи! Господь не хочет всеведенья души.

«Он был ли некогда, иль не был…»

О, Господи, смиренье дай пред силою Твоей безмерной — мне, предвосхитившему рай тоской о красоте неверной. О, Господи, смиренье дай пред силами природы косной, и да разверзнет двери в рай бесстрашье воли богоносной. О, Господи, смиренье дай великое — душе печальной, коль уготован ей не рай, а бездна тьмы первоначальной.

Рамбуйе, 19 июля 1959 г.

Зодиак(«Неисчерпаема отрада…»)

Неисчерпаема отрада твоей всесущей красоты. Поверить чудесам не надо: и без того чудесна ты. И знаки огненных скрижалей, глашатаи небесных сил, ко мне, в меня — из вещих далей лучи бесчисленных светил!

«Уверенно: «Я знаю» — говорим…»(Фрагмент)

Уверенно: «Я знаю» — говорим, как если б что-нибудь могли мы видеть! Все — тайна. Тайну чуем, слышим, зрим, в пучине огненной ее горим, но не дано разумием земным преодолеть ниспосланного бреда. Ты — человек? Но духом кто ты? Кто? Венец творенья или обреченный на муку прах? И отстрадав — за что? — Опять вернешься в черное Ничто, как тень? Иль может быть — совсем не то, и в вечности ты бог светорожденный? И знанье человеческое — ложь, и ты, в свой час, преображенный Словом, не гусеницей, ползая, уснешь, а…………..

БРЕДЕНЬ

Скит («Только выйдешь из деревни…»)

Только

выйдешь из деревни — скит в бору: изба с избой, да у врат, за городьбой, под шатром колодец древний. Над колодцем наклониться страшно, люди говорят: бесы душу замутят, отуманит водяница. Да — брехня! На глуби тесной Ключевая спит вода, незакатная звезда — там, в дали ее небесной. Так и люди. — Люди тоже, что колодцы: грех ко дну,  а заглянешь в глубину, совесть там звездою Божьей.

Пруд («Среди леса — затиненный пруд…»)

Среди леса — затиненный пруд, и к воде корневинами ивы… А поля васильками цветут, колосятся пшеничные нивы. Над стоячей водой — полусон, сырость, глушь, полутьма без просвета… А над жнивом серебряный звон всех кузнечиков Божьего лета. Тинный пруд так же хмур и весной: листья мертвые, ворохи прели… А в дубках на опушке лесной всю-то ночь соловьиные трели!

Бредень («Бросил Федор бредень водам…»)

Бросил Федор бредень водам повечернего затона, за собой, на кляче, бродом выволок на отмель Дона. Да уж видно — незадача, не подсек он впору бредня: заартачилась ли кляча, сам ли опоздал к обедне… В бредне ракушки да тина, ни одной рыбешки малой. Рыболов ты, сиротина, Федор, бродчик неудалый!

Ведьма («В новолунье, чуть смеркается…»)

В новолунье, чуть смеркается, ведьма в дебрь идет за травами, за опоем, за отравами. Не дорогой пробирается, а тропинкой от обители, чтобы люди не увидели. Как прокралась из полесицы — перед ведьмой лес нехоженный, Перевалом загороженный в серебристых мутях месяца. Ходит-бродит наговорщица, по оврагам шарит-морщится. Ищет злая, многогрешная змей-траву и ярь болотную на заварку приворотную. А кругом-то тьма кромешная, оборотень — волк шатается, филины перекликаются.

Май («Сегодня — воскресение…»)

Сегодня — воскресение в веселый месяц май. Журчит листва весенняя: — Живи, не унывай! От утреннего холода на сердце горячо, — все так легко и молодо, так девственно еще. Еще и птичьи щебеты звучат едва-едва… Все тихо! Рай. А в небе-то какая синева!