Реши это
Шрифт:
– Звучит отлично, – сказал он ей, совершенно не обращая внимания на меня и на то, что это был точно такой же график, как и на предыдущей неделе.
Он думал, что меня беспокоит то, что он без боя согласился с Кэлли, но на самом деле мне было все равно, что заставит его ходить и есть по обычному графику. Я просто хотел, чтобы это было сделано. Если наградой ему будет отсутствие необходимости общаться со мной, пусть так и будет. Я считал, что за ту сумму, которую мне платили, мистер Кокс получал неполное вознаграждение.
Я доложил боссу, что мое присутствие здесь - пустая трата моего времени, ресурсов Torus и, конечно, банковского счета мистера Кокса. Нику Мэдисону действительно
– Нет, – сказал мне Джаред по телефону. – Мистер Кокс говорит, что никогда не видел мистера Мэдисона таким разъяренным, а также полным решимости показать ему, насколько ты не нужен.
– Что это вообще значит?
– Это значит, что ты - катализатор перемен, Лок. Наконец-то в его жизни появился кто-то, кого он не может купить, подкупить или обойти.
– Любой, у кого хватило бы духу сказать ему нет, а потом заставить это сделать, – настаивал я.
– Но каждый, кто когда-либо был в твоей роли, поддавался искушению того или иного рода.
Очевидно, у Ника была своя программа действий.
Он начинал с подкупа, разбрасывая людям огромные суммы денег и дорогие подарки, такие как машины и драгоценности, что, неудивительно, чаще всего приводило к успеху. Он уже испробовал это на мне, оставляя iPad по всему дому открытым для заставки, призванной соблазнить меня, журналы с измазанными страницами, рекламирующие различные предметы роскоши, или телевизор, настроенный на канал Travel Channel. Впечатляло то, что, несмотря на его филантропию, включающую музыкальные стипендии, приют для бездомных детей ЛГБТКИА+, конный приют для стареющих чистокровных лошадей и кампанию «Очистим побережье», направленную на очистку океана от мусора, у него все еще были деньги, которые он сжигал. Я увлекся просмотром шоу, в котором люди покупают дома в других странах, и когда он проходил мимо и прокомментировал это, я напомнил ему, что именно он смотрел это шоу в первую очередь.
– Ты действительно хочешь купить дом в Макао?
В ответ он зарычал на меня.
После этого он перешел к запугиванию. Ник со своей бешеной и преданной фанатской группой, прозвавшей себя «Мэдди», мог использовать Twitter, чтобы уничтожить человека при одном лишь шепоте о неподобающем поведении. С ними нельзя было шутить, и если вы работали в сфере развлечений, если ваши средства к существованию хоть как-то зависели от общественного мнения, Ник Мэдисон мог нанести непоправимый ущерб вашей репутации. Он попытался это сделать, но попытка преследовать меня в социальных сетях была ошибкой. Это была цифровая технология, а если она была цифровой, то служила Оуэну, своему нечестивому хозяину, а не наоборот.
Твиты, которые он пытался отправить, были мертвы еще до того, как их кто-то увидел. Когда он пытался набрать мое имя, получалось то Эд Ширан, то Шон Мендес, то Дуэйн Джонсон. В конце концов он так разозлился, что швырнул новый телефон, который я ему только что подарил, через двор. К сожалению, в то утро стригли траву, и на этом все закончилось. На следующий день, как только Оуэн активировал третий новый телефон, он начал заваливать его уведомлениями. Там были комментарии к его сообщениям о кроликах на заднем дворе, о том, как его угнетает содержание сахара в жевательных витаминах, которые он принимает от выпадения волос, и о том, что ему следует надеть на следующий прием - Atelier Versace или Prada. Поскольку все это были «проблемы первого мира» [6], он выглядел, по словам его приятеля с другой стороны пруда Бена Тремонта, настоящим болваном.
«Кто ты такой?» - пишут в его ленте друзья.
«Где твое возмущение по поводу иммиграции и окружающей среды?»
Было
Особенно плохо стало, когда руководство Halcyon связалось с мистером Коксом, который сразу же после этого позвонил, чтобы порвать Ника на куски и приказать ему:
– Положи свой чертов телефон! Ты хочешь, чтобы они подали на тебя в суд за нарушение? Ты хоть представляешь, сколько времени уйдет на то, чтобы заключить еще один контракт на запись, если ты сорвешь этот?
Повесив трубку, он обратил на меня свой ставший уже привычным смертельный взгляд. Возможно, я ухмыльнулся чуть больше, чем нужно, но он понял, что меня не проведешь. Со мной нельзя было шутить. И дело не в том, что никто меня не знал, а в том, что это было именно так. Я не смогу быть эффективным специалистом, если мое лицо будет повсюду.
Следующим в его арсенале трюков всегда был прием соблазнения, и я не удивился, что он не стал пробовать его на мне. Легко заметить, что он даже не смог завести меня; его крайнее отвращение было нетрудно не заметить. Я был не тем, что его привлекало, - слишком мерзкий и отвратительный, чтобы даже пытаться соблазнить. Чувство, или его отсутствие, было абсолютно взаимным.
Ник Мэдисон, без сомнения, был симпатичным, но я не мог себе представить, как кто-то мог смотреть сквозь задумчивого, ноющего, надувающего губы, топающего ногами и хнычущего ребенка на то, что скрывалось за ним. Там не было никакой сути. Никто в здравом уме не захотел бы лечь в постель с избалованным сопляком, выдающим себя за взрослого, и уж точно не я. Меня возбуждали мужчины, а не мальчишки, которые даже не знают, кто они такие.
Поскольку я был там, в его доме, перед его лицом, под ногами, как кран, который он не мог заставить перестать капать, он в конце концов сдался. И хотя он ясно дал понять, что надеется, что я стану жертвой какого-нибудь случайного серийного убийцы, не только мертвым, но и, если можно надеяться, расчлененным - его язык был определенно красочным, - он перестал вести со мной открытую войну. Яростная враждебность осталась, но громкость, к счастью, была снижена до уровня кипящей ненависти.
Он отказался бегать со мной; вместо этого он плавал, поднимал тяжести, правильно питался и пил галлоны воды. Он в точности следовал режиму упражнений, который назначил ему новый тренер Феликс, похожий на какого-то нубийского бога. Он слушал Марисоль, которую обожал, и поэтому поглощал все, что она готовила, и постепенно его вес увеличивался. Появились новые мышцы и рельеф, его тело наполнилось, стало резным и подтянутым, гладким и загорелым от часов, проведенных на открытом воздухе в бассейне и за игрой в теннис в ближайшем загородном клубе, где я договорился о частных занятиях с профессионалом. Он совершал долгие прогулки по Ботаническому саду, они с Кэлли шли бодрым шагом, бок о бок, а я шел сзади. Он ни разу не соизволил заговорить со мной, только с ней. Ко мне он испытывал бесконечную ледяную ненависть, но, по крайней мере, июль, второй месяц нашей совместной жизни, прошел без его криков и швыряния вещей.
Когда я повесил таблички с тремя его платиновыми пластинками, он был раздражен, но позже я увидел, что он стоит и смотрит на них. Я хотел вдохновить его, и, надеюсь, это помогло. Альбомы «Оправдание для того, чтобы ничего не делать», «77 по Фаренгейту» и «Вся эта тишина» я скачал и прослушал, и они оказались гораздо лучше, чем я предполагал. Песни «Кавалерийский синий» о парне, который ждет спасения из камеры смертников, и «На счет три», ода любви к музыке с друзьями, стали двумя моими любимыми. Я, по понятным причинам, держал это при себе, поскольку он почти шипел, как кошка, всякий раз, когда я приближался к нему.