Республика девяти звёзд
Шрифт:
Теплоход взял шлюпки на буксир и, поднимая пенистую волну, ходко пошёл вдоль берега.
— Всё в порядке! — пробасил Сергей-Портос, указывая Андрею на корму теплоходика.
Там, рядом с Венерой Светловидовой стоял улыбающийся Зиновей-Зинка и махал лодкам рукой.
Через час теплоходик остановился у низенького дощатого причала. За ним раскинулись бескрайние россыпи горячего, чистого песка. Дальше, за песчаной полосой пляжа, в зелени деревьев белели домики какого-то посёлка.
Когда все сошли на берег, тётя
— Ребята! Порядок у нас такой: сейчас раздеваемся и немного отдыхаем. Затем — купание. Но никому не заплывать дальше дежурных из восьмого отряда. Купаемся пятнадцать минут.
— Ну, сегодня можно будет и подольше покупаться, — вдруг сказал Николай Серапионович. — Вода — как парное молоко. Он усмехнулся и подмигнул ребятам. — И доктора нашего Зои Борисовны сегодня с нами нет. А часы у меня. — Он похлопал ладонью по большим часам, прикрывавшим его запястье. — Старые у меня часы, часто останавливаются. — Он поднял руку, чтобы умерить бурю восторгов, и строгим голосом закончил: — Только предупреждаю: кто заплывёт за дежурных — тот больше купаться не будет.
Лёжа на песке и глядя на купающихся ребят, Николай Серапионович сказал тёте Тонне:
— Какое это чудо — южное море! Сколько радости, сил, бодрости дарит оно людям!
Тётя Тонна вздохнула, помолчала и потом ответила:
— Да, море прекрасно. Только не напрасно ли мы, Николай Серапионович, нарушаем сегодня режим купания?
— Нет, не напрасно, Антонина Михайловна, — серьёзно ответил начальник лагеря. — Не напрасно, потому что это нарушение оправдано — ребята уже акклиматизировались, и купание ничего, кроме пользы, не принесёт. Ну, а режим ради режима — это просто глупость.
Николай Серапионович несколько минут наблюдал за хмурым, неподвижным лицом тёти Тонны.
— Поймите, Тонечка, — снова заговорил он. — Порядок в жизни необходим. Но, если вся жизнь будет идти по строгому расписанию, если всё в ней будет расписано по секундам, — то ведь тошнить начнёт от такого порядка. Я, например, за разумный порядок. Но и за то, чтобы были в нашей жизни и неожиданности: борьба, преодоление трудностей, искания. Вот я, дорогая моя, не согласен с вашим планом проведения праздника моря.
— Почему? — нахмурилась тётя Тонна.
— А потому, что не нашёл я в нём ничего нового. Всё то же, что и в прошлом году было. Ну, вылезет из моря чудище с мочальной бородой, которое мы представим ребятам как сказочного Нептуна. Ну, попляшут русалочки и золотые рыбки, прочтут нам наши девчонки и мальчишки стихи о море. Ведь всё это уже было, было десятки раз! А ребята ждут и ищут нового.
— Я не знаю, — пожала плечами тётя Тонна. — Во всех лагерях праздник Нептуна так проводится.
— Вот это-то и плохо, что во всех! — Николай Серапионович положил свою руку на широкое запястье Антонины Михайловны. — И
Начальник лагеря ещё раз взглянул на недовольное лицо тёти Тонны.
— А теперь пошли купаться, Тонечка. Море — оно такое: всё плохое настроение разом смывает.
И через несколько минут возле причала он уже ловил с мальчишками краба. И кричал азартным, весёлым голосом:
— Гони его к берегу! А главное, в песок не давай закапываться!
Антонина Михайловна смотрела на весёлую возню около причала и с возмущением думала:
«Он уже пожилой, а характером, как мальчишка».
И вдруг старшая вожатая ощутила что-то вроде зависти к этому полному, немолодому человеку, который так весело и беззаботно смеётся с ребятами в тёплой прозрачной воде.
35. Маринка выполняет задание
Венера Светловидова охраняла ворота на пляж. С важным видом она разгуливала возле железной решётки, то и дело поправляя красную нарукавную повязку.
Откуда-то из дебрей серебристого лоха вынырнуло трое девчонок из самого младшего, первого отряда. Они замерли в нескольких шагах почтительно взирая на дежурную.
— Почему твоя кофточка насквозь просвечивает? — спросила круглолицая девчушка с красным, шелушащимся носиком-пуговицей.
— Она нейлоновая, — с самодовольной усмешкой пояснила Венера.
— Ну что! Я же говорила, что кофточка нейлоновая! — торжествующе воскликнула курносенькая девчушка.
— Не кофточка, а блузка, — поправила Венера. — Мне её папа из-за границы привёз. Такой ни у кого в лагере нет.
— Ни у кого? Только у тебя?
— Да. Только у меня. Она очень дорогая.
— Так ты, значит, буржуйка?
Венера удивлённо взглянула на курносенькую и поджала губы.
— Почему это я — буржуйка?
— Потому что только буржуйки носят самые дорогие вещи, которых у других нет.
— Ты просто глупышка, — разозлилась Венера. — Болтает сама не знает что. И вообще, чего вы сюда пришли? Катитесь отсюда, мелкота!
— Ну, ну! Ты не очень-то задирайся!
Курносенькая решительно насупила белёсые, выгоревшие бровки.
— Сказано — брысь! — крикнула Венера. И подбоченившись, шагнула к девчонкам.
Те испуганно, словно мышата, юркнули в кусты.
— Буржуйка! Иксплотаторша! — задорно пискнула курносенькая из кустов.
— Эх ты, иксплотаторша! — передразнила Венера. Научись говорить правильно, а потом уж дразнись.
Она отошла к воротам и присела на кирпичный фундамент ограды. Настроение сразу испортилось.
Уже не впервые Венера Светловидова сталкивалась с непонятным: ей хотелось вызвать у ребят зависть, а они завидовать не хотели и только смеялись над ней.