Республиканские коммандос 3. Истинное лицо
Шрифт:
Ранения Фая были внутренними. Дарману хотелось бы, чтобы то же самое можно было сказать про некоторых солдат, мимо которых он прошел: бакта может вылечить многое но регенерация конечностей в ее свойства не входит.
Фай висел в баке 113, пристегнутый за больничную сбрую, дыхательную маску удерживали завязки за ушами, а к поверхности бакты медленно поднимались очень ровные цепочки пузырьков; значит он на искусственном дыхании. Он выглядел мирно. Но Дарману это не нравилось - он видел более чем достаточно мертвецов, с тем же выражением отстраненного спокойствия.
–
– тихо сказал он. Он приложил ладонь к транспаристилу. Говорят что пациенты в коме часто слышат то, что происходит вокруг, так что Дарман обращался к Фаю так, будто тот был в сознании.
– С тобой все будет в порядке, нер вод. И поторопись с возвращением, потому что твое место занимает Корр, а ты же не хочешь чтобы все девчонки достались ему, верно?
Какое-то время Дарман просто смотрел на Фая, несильно барабаня пальцами по стеклу. Они все начинали жизнь в баке, очень похожем на этот. Дарман был намерен не допустить, чтобы жизнь Фая в нем и закончилась. Когда он смог посмотреть со стороны он увидел как одиноко, пусто и бесплодно было это подобие жизни.
Кто-то, очень осторожно, подошел сзади. Он всегда мог узнать походку Найнера.
– Меддроид злится, что мы тут бродим.
– прошептал Найнер, коснувшись его плеча.
– Фай стабилен. Говорят что опухание мозга они уже остановили, так что ему поставят дренаж, пару дней подержат под успокоительными, а потом проведут сканирование. Тогда они точно определят его состояние. Мы возвращаемся на Корускант, даже если не будет возвращаться "Уравнитель" - мы должны встретиться с Корром и обкатать новую команду.
– А зачем его понадобилось держать на успокоительном, когда он и так в коме?
– На случай, если он придет в себя и начнет вырываться.
– А.
– С ним все будет нормально.
– А что если нет? Что, если он так и останется в коме? Что будет тогда?
Это уже было непростым вопросом. Люди постоянно получали ранения, некоторые умирали, некоторые выживали и вновь возвращались в свои подразделения. В первый раз Дарман задумался - почему это было настолько просто.
– Не знаю.
– ответил Найнер.
– Спрошу сержанта Кэла.
Впрочем, Дарман понимал - почему он не задавался этим вопросом раньше. Ответ был жестоко прагматичным. Если для того, чтобы спасти человека надо было слишком много усилий - он не был приоритетным. Он умирал.
Дарман подумал о всем врачебном искусстве которое было в распоряжении Республики, и о том, как много могла сделать сейчас медицина... если, конечно, ты был не мясными консервами вроде них.
"Я думал что мы ценное имущество. Вы могли бы чуть больше расщедриться на ремонт."
– Пошли, Дар.
– Найнер потянул его за пояс.
– Еще зайдем попозже.
Дарману не хотелось оставлять Фая в этом холодном и одиноком месте, и он снова приложил ладонь к баку.
– Я тебя не бросаю, вод'ика. Ты не бросил меня на Квиилуре, и я тебя не оставлю. Хорошо. Я вернусь, обещаю.
Фай не отреагировал, впрочем Дарман знал, что он и не мог это сделать. Главное что
Он мог отстраниться от своих братьев, но все равно все они знали о чем он думает.
Кириморут, север Мандалора, 480 дней после Геонозиса.
Этейн вышла из грузового люка "Эй'хана" и посмотрела на дикий лес, где старые деревья жались друг к другу в поисках тепла и защиты от пронзительного ветра, который сметал все на равнине. Гамма цветов заката была удивительно похожа на недавно покинутый ей тропический остров - те же насыщенные синева и янтарь, но вот разница в температуре была градусов тридцать.
Несмотря на то, что говорил Скирата, это не выглядело отталкивающие. Это было просто пугающе безлюдным.
– Ладно, это не Корускант.
– сказал Мереель, протягивая ей руку.
– Ты не можешь заказать в местной каф-забегаловке доставку ужина на дом. Но в теплые месяцы тут прекрасно. В самом деле.
Этейн попыталась ему поверить. Впрочем, это не важно; она будет здесь максимум три месяца. Почему-то отмораживать здесь шебс - да, именно шебс, теперь она точно знала это слово - представлялось куда лучшим, чем подвергаться тем же температурам на Квиилуре. Она чувствовала связь с этим местом, каким бы суровым оно ни было. Было что-то правильное в том, чтобы родить ребенка здесь. Она понимала что кровное родство и география мало что значат для мандалориан, но это было важно для нее, потому что это было, пусть и формально, домом ее сына.
Но она не видела никаких домов. Здесь не было огней, не было ведущих отсюда дорог - только лишь дикий ландшафт.
– У них тут дома на деревьях, так ведь?
– спросила она, когда понимание забрезжило перед ней. Доступность - это важный вопрос для женщины со стремительно раздающейся талией.
– Как вуки?
Мереель рассмеялся. Для человека, чей сумасшедший брат недавно выбросил на помойку его шанс на нормальный срок жизни - он не казался раздавленным горем.
– Очень редко. Здесь нужно что-то более основательное на зиму. Думай об этом как об отпуске за свой счет на озере. Рыбалка, бодрящие прогулки по свежему воздуху на пару сотен кликов...
Из люка высунул голову Скирата. В одной руке у него был комлинк, и он явно разговаривал с кем-то, кто вывалил на него еще несколько плохих новостей. Он помедлил, забыв что он загораживает проход и потер лоб, зажмурив глаза. Он снова был в золотой броне; обычный Мэндо на родной земле.
"Вражеской территории. Помни об этом. Эти люди воюют за сепов."
Этейн несколько раз услышала слово "Фай".
"Он не умер. Я узнала бы если б он умер."
Затем Скирата разорвал связь и набрав еще один номер, вышел и начал прохаживаться по посадочной площадке, глубоко засунув в карман свободную руку и чуть припадая на левую ногу.