Ретро-Детектив-3. Компиляция. Книги 1-12

Полонский Виктор

— Как интересно! — восхищенно бормотала Лика. — А у вас есть коллекция бабочек?

— Бабочек? — удивился Ардашев. — Почему именно бабочек?

— Не знаю, — она кокетливо повела плечиком. — Но если бы я была в Индии, то обязательно наловила бы бабочек — они такие красивые!

Впереди показалась «Ялта». Расположенная по склону холма, своим парадным входом гостиница выходила на Дарсановскую улицу.

— Наверное, здесь хорошо, тихо, — предположил Ардашев.

— Да, — согласилась Лика. — Базарный шум совсем не слышен. С балкона моего номера открывается чудесный вид на море. Жаль, что сейчас оно холодное… Надобно непременно приехать сюда летом.

— Говорят, в августе

население города увеличивается в пять раз.

Ардашев щелкнул крышкой часов.

— Без пяти минут восемь. Вам пора.

— Спасибо за вечер. Было прекрасно.

— А знаете что? Давайте как-нибудь на днях отправимся за город на экскурсию. Вы согласны?

— С удовольствием, — просияла она. — А когда именно?

— Я позвоню вам, и мы договоримся. Идет?

Она протянула руку и почти безгласно произнесла:

— Звоните, я буду ждать.

— До свидания.

От «Ялты» до гостиницы «Россия» было совсем близко. Эти два отеля разделяла улица Садовая. Вымощенная каменным известняком дорога петляла и проходила мимо храма Александра Невского. Ардашев решил срезать путь и попасть в «Россию» с тыльной стороны. Для этого надо было пересечь территорию прилегающего к гостинице парка.

Погода была прекрасна. Пахло ароматом цветущих деревьев. В лунном свете белели клумбы нарциссов и откуда-то с моря слышались крики разбуженных ночным пароходом чаек.

Пройдя саженей десять по каменной дорожке, Клим Пантелеевич замедлил шаг и остановился, будто прислушиваясь к чему-то. Затем опять зашагал как ни в чем не бывало. Он миновал пруд и там, где тропинка делала поворот, внезапно притаился за высоким кипарисом. Не теряя времени, он начал старательно выкручивать из трости ручку, которая была еще и началом длинного кинжала. Не прошло и пяти секунд, как на тропинке показался человек. Озираясь по сторонам, он не двигался. Присяжный поверенный заметил, как незнакомец достал из-за пояса пистолет. Казалось, что на его стволе было что-то надето. Клим Пантелеевич отвернул лацканы пиджака и, прикрыв ими белоснежную сорочку, бесшумно шагнул внутрь зеленых зарослей. Оттуда он хорошо видел, как, держа перед собой оружие, преследователь медленно обошел один кипарис, затем другой и крадучись стал приближаться к тому дереву, где затаился Ардашев. Его походка показалась адвокату знакомой: «По-моему, это тот самый тип, который увязался за мной в среду».

Описав круг вокруг вечнозеленого дерева, человек вновь остановился. Теперь он стоял спиной. Именно в этот самый момент предательски заиграли карильоны четверного боя карманных часов присяжного поверенного. Заслышав мелодию из оперетты Кальмана, человек начал оборачиваться. Медлить было нельзя — и длинное стальное лезвие, ломая хрящи, с хрустом пронзило шею незнакомца. Резким движением Ардашев рванул клинок на себя, и тотчас же из этого места ударил кровяной фонтан. Взмахнув руками, точно крыльями, человек повалился на спину. Одновременно раздался приглушенный выстрел, напоминающий хлопок откупоренной бутылки шампанского. Несчастный еще дышал, но конец уже был близок, и по его телу электрическими волнами пробежали предсмертные судороги. Он вздрогнул и замер. Его правая рука сжимала крохотный пистолет с порванной соской на стволе. «Надо же! — присев на корточки, удивился Клим Пантелеевич, — «Вегрия-Шарлье» — оружие редкое, производит выстрел без спускового крючка. Его заменяет скоба на рукоятке. А детская соска играла роль глушителя звука. При выстреле она раздулась шаром, задержав пороховые газы, и тут же лопнула. Что ж, довольно остроумно!»

Он обыскал убитого. Вещей оказалось немного: дверной ключ, начатая пачка папирос «Оттоман», карманная зажигательница и

паспорт; в портмоне лежало восемь радужных [127] , пять империалов и сложенный вчетверо полулист почтовой бумаги. Подсвечивая бензиновой зажигательницей, Клим Пантелеевич открыл паспорт. В нем значилось, что обладателем сего документа, выданного мещанской управой уездного города Ялты, является мещанин Евлампий Гурьянович Сорочинский. Ардашев вновь осветил лицо мертвеца и почувствовал, как застучало в висках от неожиданной догадки. «Мистер Борнхил?! Вот так так!» — чуть было не воскликнул он. — Это действительно судьба — проткнуть шпагой того, кто сам несколько лет назад пытался отправить тебя в мир иной».

127

Радужная (жарг.) — сторублевая купюра. (Прим. авт.)

Вторым не менее удивительным открытием для присяжного поверенного оказалось содержание сложенного листка. В нем бисерным почерком были выписаны названия книг, выданных полковнику Левицкому в библиотеке имени Жуковского.

Понимая, что оставлять документы с отпечатками пальцев нельзя, Ардашев рассовал трофеи по карманам. Затем вытер о траву клинок и собрал трость. Он размял папиросы и посыпал табаком дорожку. «Об этом происшествии пока придется молчать, — мысленно решил присяжный поверенный. — Вещи Борнхила лучше спрятать в тайник — так будет безопасней»

Затворив за собой железную калитку, Клим Пантелеевич очутился на Садовой. Прямо перед ним высилась трехэтажная «Россия». Не обращая внимания на гостиницу, он проследовал к Мордвиновскому парку.

Адвокат прогуливался походкой беззаботного отдыхающего — широко выбрасывая вперед трость.

16

Догадка

В парке гостиницы «Ялта» шла рутинная полицейская работа: фотограф снимал в разных ракурсах труп, доктор его осматривал, а следователь Лепищинский заканчивал составлять протокол осмотра места совершения преступления. Тут же находился и ялтинский уездный пристав — коллежский асессор Михаил Михайлович Гвоздевич.

— Час от часу не легче, — вытирая платком пот со лба, выговорил судебный следователь. — За два дня — два убийства. Видано ли? И это все на Пасху! Пожалуй, такого безобразия не было с самого пятого года.

— Да-с, вы правы. Но тогда мы заранее знали фамилии смутьянов, и это позволило переловить их всего за одну неделю. А здесь — одни загадки. И даже Валет след не взял. Покрутился на месте и все — поджал хвост, — горестно вздохнул уездный исправник. — Не иначе как дорожку чем-то обработали. — Повернувшись к участковому приставу, Гвоздевич осведомился: — Так, значит, говорите, покойный работал помощником библиотекаря?

— Так точно, ваше высокоблагородие! Его опознала одна из постоялиц гостиницы. Говорит, на днях он ей книги выдавал. Это Сорочинский Евлампий Гурьянович. Появился в Ялте всего несколько недель назад.

— А откуда он взялся? Я что-то о нем не слыхивал. Думаете, ограбление, Модест Казимирович?

— Трудно сказать, — замялся следователь.

— Но от кого он собирался защищаться? — не унимался полицейский начальник. — И все-таки я склоняюсь к тому, что убитый сам хотел на кого-то напасть. Он для этого специально приготовился — соску на ствол приладил, чтобы выстрела не слышно было… М-да, — он пожевал губами, — а его противник тоже оказался не лыком шит. Надо же! Ухитрился вогнать острие в шею. А это ой как непросто! Особенно если у нападающего в руках пистолет, да еще такой необычной конструкции.