Ретро-Детектив-3. Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
— Моя бабушка страдала ревматическими болями и смазывала коленки камфорным маслом. А почему вы не допускаете, господа, что кто-то из отдыхающих просто-напросто случайно разбил пузырек?
— Разбить не могли — осколков нет. Уронить — тоже маловероятно, поскольку эту аптекарскую склянку всегда затыкают пробкой. Стало быть, разлили. А вот намеренно или нет, мы как-нибудь сами разберемся. Что же касается лично вас, любезный, то завтра в десять утра прошу пожаловать на допрос со списком всех постояльцев, — пробурчал следователь, явно недовольный тем, что в ход расследования вмешивается еще один посторонний.
— Всенепременно-с, — с дрожью в голосе
Ардашев уже не слышал происходящую вокруг него словесную перепалку. Он все смотрел на висевший под стеклом рисунок и силился понять, отчего эта работа так беспокоит его душу.
14
Отправная точка
I
Земско-городская больница находилась в двух верстах от Ялты, если ехать по Симферопольскому шоссе. Расплатившись с извозчиком, Ардашев с доктором вызвали привратника, который и провел их в мертвецкий покой. Скрипнула тяжелая дверь, и из подвального помещения потянуло сыростью, точно раскопали могилу. «Вот так пахнет смерть», — пронеслось в голове у Ардашева. Патологоанатом — здоровенный детина с бритой головой и опущенными в виде подковы усами, смывал под рукомойником мыльную пену. На обитом жестью столе возвышалось укрытое клеенкой тело. Следователь что-то писал за небольшим столиком. Рядом, на свободном стуле, позевывая, сидел Симбирцев. Завидев вошедших, Лепищинский поднялся и попытался улыбнуться, но с лица съехала какая-то кривая усмешка.
— Здравствуйте, господа. Собственно, все ожидаемо. Самоубийство чистой воды.
— Вы уверены? — Клим Пантелеевич внимательно посмотрел в сторону патологоанатома.
— Несомненно, — вытирая руки о цветастое полотенце, уверенно ответил тот. — На это указывают надломы больших рожков подъязычной кости и верхних рожков щитовидного хряща. Вследствие сильного растяжения шеи тяжестью висящего тела деформации подверглись и сонные артерии, что привело к поперечному разрыву их внутренних оболочек, как раз ниже петли, об этом указывает видимый след-борозда.
— Имеются все основания для закрытия дела, — констатировал следователь.
— Позволите мне осмотреть труп? — осведомился присяжный поверенный.
— Извольте, — пожал плечами Лепищинский. — Только зачем это вам?
— Хочу избавиться от последних сомнений.
Ардашев сбросил клеенку на пол, извлек из кармана складную лупу и стал внимательно осматривать голову покойника, заглядывая даже в ушные раковины. Лицо почившего давно приобрело восковой оттенок, а нос заострился.
— Не могли бы вы перевернуть тело? — вновь обратился к хирургу адвокат. И последний без лишних разговоров опрокинул его, словно мешок картошки. Лупа двигалась очень медленно и примерно посередине затылка остановилась. Клим Пантелеевич поднял голову: — Я попрошу вас сбрить волосы всего на один дюйм.
— Хорошо, — недовольно ответил врач и, взяв с полки кусок мыла, помазок и опасную бритву, принялся снимать волосяной покров. Когда он вытер затылок мертвеца, то стала заметна небольшая болячка, вокруг которой успела образоваться синяя гематома.
— Видите? — Ардашев устремил на врача пытливый взгляд. — Я уверен, что именно в мозжечок и вогнали спицу. И только потом труп подвесили. Несомненно, полковник оказывал сопротивление убийце — об этом свидетельствуют кровоподтеки и ссадины на его кулаках. Но, очевидно, силы были неравными. Однако до тех пор,
Доктор земской больницы кивнул и снова стал облачаться в резиновый фартук и перчатки.
— Думаю, что никто не будет возражать, если я дождусь результатов на улице, — сказал Ардашев и направился к двери. За ним потянулся и следователь. Нижегородцев и Симбирцев, видимо, в знак солидарности с коллегой, остались в мертвецкой.
— Значит, вы думаете, что это убийство? — неуверенно выговорил Лепищинский и посмотрел на адвоката пытливым взглядом. — Но кто? Зачем?
— А давайте присядем вон на ту скамью, — будто не слыша вопроса, предложил присяжный поверенный.
Усевшись, следователь грустно заметил:
— Это убийство совсем некстати. Как вы знаете, Государь вчера прибыл в свое имение. Если я не раскрою преступление в течение недели, меня отправят в самый дальний сибирский уезд. — Он умоляющими глазами посмотрел на Ардашева. — Надеюсь на вашу помощь, Клим Пантелеевич.
— Посмотрим, — невозмутимо ответил адвокат. Достав из кармана коробочку «Георг Ландрин», он предложил Лепищинскому, но тот отрицательно мотнул головой.
— Как знаете, — пожал плечами Ардашев. — Я остановился в «России» в двенадцатом номере. Заходите на досуге, обсудим ход расследования…
— Спасибо. Непременно. — Он помолчал с полминуты и сказал: — В Ялте проживает тринадцать тысяч жителей. Три полицейских участка. Три окружных судьи и три мировых. И следователей — тоже три. И хоть нас мало, но работой мы не обременены. А все, верно, потому, что наши горожане — в основном порядочные люди. Нет, ну, бывает, турки-строители набедокурят, или татары напьются и забуянят, но это редко. А зимой — тишь да райская благодать — совсем тихо. Но начиная с пасхального сезона вместе с отдыхающими со всех концов к нам едут и воры, и проститутки, и грабители. Летом — два-три смертоубийства. Чаще всего они случаются либо по причине пьянства, либо из-за ревности. Правда, в прошлом году картежники между собой выигрыш не поделили. Вот и резанул один другого тесаком. Злодея отыскали быстро. А тут — полковник, начальник штаба… Сами понимаете — доложат на самый верх!
Со стороны покойницкой показался Симбирцев, за ним — Нижегородцев. Приблизившись, судебный медик протянул бумагу:
— Вот. Полюбуйтесь.
— Так-с, — пожевывая губами, следователь молча прочел заключение. С кислой миной он протянул Ардашеву исписанный лист и, тяжело вздохнув, изрек: — Весело — ничего не скажешь. Оправдались самые худшие предположения.
— «Причиною смерти является колотая рана, приведшая к повреждению стволовых структур головного мозга», — Клим Пантелеевич повторил последнюю строку и осведомился: — А сколько в Ялте библиотек?
— Три, по-моему, — неуверенно ответил следователь. — А что?
Пропустив вопрос мимо ушей, присяжный поверенный вновь спросил:
— Скажите, а как они работают?
— Та, что у театра, — имени Жуковского — открыта с десяти утра до двух пополудни, а потом она закрывается на перерыв, но с четырех до восьми снова принимает посетителей. Моя дочь часто туда захаживает. А вам-то это зачем? — не утерпел Лепищинский.
— В таком случае нам с Николаем Петровичем следует поторопиться. Не будем терять время, господа, — не удосужив чиновника ответом, присяжный поверенный повернулся к стоявшей неподалеку извозчичьей коляске: — Эй, любезный! Свободен?