Ретро-Детектив-4. Компиляция. Книги 1-10
Шрифт:
– Добрый вечер! – обратился Михельсон по-эстонски к проходившей мимо бабе. – Не подскажете, как пройти в криминальную полицию?
– Чего, милай? Ты по-русски говори, а то я тя не пойму.
– Как нам до сыскной добраться, мать? – спросил Тараканов на родном языке.
– В сыскную? Так она отседа далече. Коли деньги есть, возьмите лучше извозчика.
Пришлось идти к полуразвалившейся повозке.
– Дорого ли до сыскной возьмешь? – Осип Григорьевич с недоверием разглядывал запряженную в «линейку» лошадь.
– Тридцать марок положите, так сговоримся.
– А
– Довезет! Вы, барин, не смотрите, что у него вид такой, это не конь – зверюга, домчимся в пять минут!
Сыщики сели на узкую скамейку, «ванька» взмахнул веревочным кнутом, лошадка напрягла все свои силы, «линейка» скрипнула, вздрогнула и медленно покатилась. Возница взмахнул кнутом еще раз, и лошадь попыталась изобразить рысь.
Через полчаса повозка остановилась у дома 27 по Псковской улице. Михельсон расплатился, и они зашли в одноэтажный деревянный домик, у дверей которого висела табличка «Petseri kriminaalpolitsei» [74] .
74
Печорская криминальная полиция.
Справа от входа за деревянной конторкой сидел дежурный и пил чай. Он окинул вошедших безразличным взглядом и спросил по-русски, жутко коверкая слова:
– Чефо натопна?
– Нам бы господина начальника повидать, – ответил ему по-эстонски Михельсон.
Дежурный оживился и даже встал:
– А вы кто будете?
– Мы – ваши коллеги из Нарвы. – Сыскной чиновник показал удостоверение.
– Подождите минуточку, я доложу. – Дежурный подошел к обитой искусственной кожей двери и аккуратно постучался. Получив разрешение войти, он скрылся за дверью, через минуту высунулся в коридор и поманил гостей пальцем.
– Ты помалкивай, – приказал Михельсон Тараканову, и они зашли в кабинет.
Начальник печорского сыска Торукас – тучный господин лет пятидесяти с огромной шевелюрой черных, с проседью, волос, вышел из-за стола и протянул нарвитянам огромную ладонь:
– Рад, весьма рад видеть у себя ребят господина Цейзига. Как он там поживает?
– Нормально, работает, вот письмецо вам передал.
– Спасибо! – Торукас раскрыл конверт и быстро прочитал короткую записку. – Помнит, значит, старого товарища! Вернетесь, обязательно от меня привет передавайте! Мы с Андресом в каких только переделках не бывали, когда в Таллине служили. Чайку с дороги?
– Не откажемся – обедать сегодня не пришлось.
– Понял! Брингер! – крикнул начальник.
В дверях кабинета тут же появилась голова дежурного.
– Соорудите-ка ребятам чайку и бутербродов, – приказал Торукас.
– Слушаюсь, господин начальник. – Голова исчезла.
– Ну, докладывайте, что вас привело в этот забытый богом край.
Михельсон достал из своего чемоданчика кожаную папку, а из нее портрет, аккуратно завернутый в газету.
– Вот этого субчика ищем.
– Кто таков? – Главный печорский сыщик взял портрет в руки
– Подозревается в мошенничестве с мануфактурой на два с лишним миллиона.
– Ого! Печорский?
– Мы точно не знаем, но весьма вероятно, что из здешних мест.
– Нет, – сказал начальник, – этот тип мне незнаком. Я сейчас прикажу заведующему регистрацией проверить его по картотеке, может быть, найдем кого похожего.
Торукас сделал необходимые распоряжение и вместе с гостями уселся пить чай. Через полчаса из регистрационного бюро сообщили, что ни одно лицо, изображенное на хранившихся у них фотографиях, на портрет неизвестного не похоже.
– А у вас картотека с какого года ведется? – спросил Михельсон
– С двадцатого, с момента создания криминальной полиции.
– А он ведь и при царе мог судиться, если вообще судился.
– Дореспубликанских учетов у нас нет. В Печорах, по-моему, при царе и сыскной не было, а если и была, то ее картотека сгорела в пламени революций. Если этот субчик после двадцатого года проблем с законом не имел, то сведений о нем вы в наших учетах не найдете.
– А если порасспрашивать старых сотрудников?
Торукас улыбнулся:
– Откуда им взяться? До двадцатого здесь жили три эстонских семьи, а русских на государственную службу теперь брать не велено. Поэтому самый старый сотрудник здесь я. Хотя… есть в уездной полиции один районный, он недавно тридцать пять лет службы праздновал. Уникальный человек, скажу я вам, служил по полиции при всех режимах: и при царе, и при немцах, и при красных, и сейчас служит. Говорят, он даже пенсию себе выхлопотал, ему службу в нижних чинах зачли!
– А нет ли в вашей картотеке господина Михаила Жилина? – подал голос Тараканов.
Начальник в упор уставился на Осипа Григорьевича.
– Вот те раз! А я думаю, что это он все молчит да молчит. Вы русский?
– Русский.
– В нарвскую полицию стали брать русских?
– Он у нас водителем числится, – вмешался в разговор Михельсон.
– А вы что, к нам на авто прибыли? – удивился Торукас.
– Нет, на поезде.
– Так вы вроде сказали, что он водитель, а не машинист.
Михельсон смутился:
– Он привлечен к розыску в качестве старого специалиста. Осип Григорьевич служил в питерской и московской сыскной.
– Наша Республика уже давным-давно обходится без царских специалистов. Сами, слава Богу, можем жуликов ловить. У меня, например, раскрываемость под семьдесят процентов, при этом сотрудники – сплошь эстонцы. – По лицу начальника печорского сыска было видно, что он заводится. – Да, не похоже это на Андреса.
– Господин начальник, – сказал Тараканов, поднимаясь из-за стола, – я сюда приехал, чтобы помочь отыскать имущество, украденное у гражданина Республики. Потерпевшему все равно, кто найдет его мануфактуру – эстонец, русский или немец. Раз мне доверили искать, значит заслужил. Можете помочь – помогите, а коли не можете или не хотите, – тогда спасибо вам за чай, за сахар, и разрешите откланяться.