Ретро-Детектив-4. Компиляция. Книги 1-10
Шрифт:
— Давайте, Василий Семенович, запишем так: заручились поддержкой Медведева и Трубицына. Мы же условились, что дамы ни о чем не знали.
— Да, да, конечно. С-скажите, а после того, как вы арестуете других, что будет? Ведь они могут рассказать про участие Шурочки и Ольги.
— Не думаю. Медведев на сестру показания вряд ли даст, ну а москвичи вообще молчать будут, я эту публику знаю.
— Это хорошо, это очень хорошо.
Практически ничего нового к тому, что рассказал о нападении на почту Трубицын, Нелюбов не добавил. 18 декабря он увидел, что на почту
— Скажите, а кто стрелял в стражника?
Ни один из очевидцев экса не мог ответить на вопрос, кто конкретно из нападавших стрелял. Вход в почтовую залу был через небольшой тамбур, внутренние двери которого в присутственные часы были открыты внутрь помещения, и выстрел раздался именно из тамбура, так что видел убийцу только стражник, у которого ничего не спросишь.
Нелюбов отвернулся.
— Я не видел.
— Василий Семенович! Ну мы же уговорились! Вы и так почти ничего, ранее нам неизвестного, не говорите. Я могу сейчас же этот протокол порвать, но тогда и договоренности наши будут разорваны.
— Стрелял Шумилов.
— Вот и славно. Давайте дальше.
— А дальше и рассказывать нечего. После экса Шумилов должен был со мной связаться.
— Кстати, а кто он, этот Шумилов?
— Степан работает на фабрике товарищества Российско-Американской резиновой мануфактуры и живет в фабричной квартире.
— А товарищ Андрей?
— А вот про него я решительно ничего не знаю. Нас познакомил Степа… Вы знаете, мне кажется, что он не из наших.
— В каком смысле?
— Не революционер он, не идейный.
— А кто же тогда?
— Не знаю.
— Ладно. Давайте теперь о других связях, и поподробнее. Называйте адреса, пароли, явки.
— Я мало кого знаю. Связь с центром я держал через Степана. Есть пара адресов: один — на Сретенке, другой — на Якиманке.
В задержании Шумилова каширские полицейские участия не принимали. Арестовывали «товарища Степана» чины Тульского жандармского управления и московской охраны. Шумилов, застигнутый в своей квартире, стал отстреливаться, легко ранил полицейского надзирателя Георгадзе, а когда понял, что уйти не удастся, пустил себе пулю в лоб.
Названные Нелюбовым адреса тоже были проверены, но задержать там никого не удалось.
Никакого Луки Ивановича Тарасова в Москве прописано не было. На Главном почтамте объяснили, что ежедневно у них получается до полусотни писем и телеграмм до востребования, и упомнить всех получателей нет никакой возможности. Товарищ Андрей как сквозь землю провалился.
Васька Медведев пустился в бега, но был случайно задержан в Смоленской губернии и этапом отправлен в Тулу. Он ни в чем так и не сознался.
Кожин сдержал свое слово: обе учительницы были им из тюрьмы выпущены.
Узнав, что Шурочка на свободе, Нелюбов повесился в камере.
Составленный
Кудревич был счастлив.
Часть II
Две столицы
Январь — февраль 1907 года
1
— Ну как?
— Прекрасно, Лазарь Моисеевич. Сюртук просто великолепен.
— Всегда рад услужить.
— Сколько я вам должен?
— Вы знаете, меньше чем за тридцать пять рублей ну никак не могу уступить. Уж я за работу с вас не беру, мне бы за материал свои вернуть.
— Позвольте! А почему вы не берете за работу?
— Это подарок. Что работа! Поработаю я лишний час-другой, от меня не убудет. А вот материал приходится покупать за свои…
Тараканов внимательно посмотрел на еврея-портного.
— А сколько же стоил материал на ту форму, которую вы делали для меня раньше?
— Шестьдесят пять рублей…
— Лазарь Моисеевич, тридцать пять на сюртук я приготовил, приготовил даже сорок. Вот-с, потрудитесь получить. Пятнадцать — остаток за материал, что пошел на кафтан и шинель, я пришлю сегодня же, с кухаркой. А вы составьте счет на работу. Сразу, конечно, я весь долг погасить не смогу, но в два месяца непременно отдам. Договорились?
— Не надо, не надо! Господи, язык мой — враг мой. Я ничего такого не имел в виду… Витольд Константинович…
— Ваши отношения с Витольдом Константиновичем меня не касаются. А по своим счетам я привык платить. Так что присылайте счет сегодня же, с моей кухаркой. Сюртук упакуйте, я его заберу.
Жалование полицейского надзирателя позволяло им с матерью, привыкшим жить на куда меньшие деньги, делать сбережения. После Нового года они наняли прислугу. Тараканов перестал лично колоть дрова и носить домой воду, перепоручив это за небольшую мзду соседскому дворнику. Мясо на столе появлялось теперь не только в праздники, но и всякий скоромный день. И не только во щах, кухарка превосходно жарила «коклекты». Лавочники перестали обсчитывать мать, и при заказе ею фунта чего-либо клали в корзинку полтора за те же деньги. В общем, жили теперь Таракановы припеваючи.
Каждый вторник и четверг в городе в конце Московской, напротив тюрьмы, устраивался базар. Тараканов обязан был посещать его по долгу службы. Ходил он туда с кем-то из городовых, обычно с Гладышевым. Еще летом, сразу после того, как его назначили исправлять должность, во время первого посещения базара в новом качестве к нему подошел солидного вида мужик с окладистой седой бородой — базарный староста Нил Сафронов.
— Здравию желаю, ваше благородие!
— Здравствуйте, Нил Поликарпович.