Ретро-Детектив-4. Компиляция. Книги 1-10
Шрифт:
– Увы, мне тоже, – кивнул Родин. – Ядов в организме не обнаружено, а характер разрыва мышцы не совсем такой, какой бывает от удара… И эта гримаса… Я сам понимаю, что утверждение о нервно-паралитическом шоке от удара – не более чем самообман. Либо это удар не традиционной кулачной или боксерской школы… Может, какие-то японские техники…
– Или же, – усмехнулся Торопков, – ритуалы африканских колдунов, о которых писал лорд Мак-Роберт в своих книгах…
Оба замолчали, наконец сыщик подал голос:
– Но в любом случае появление преступника здесь будет означать его причастность к смерти Стрыльникова и правоту вашей версии.
– Уже означает, –
– Каков маскарад, – изумился Торопков. – Какой же талантливый черт! Его бы в театр!
Действительно, через ограду в глубине двора ловко перелезла фигура в мундире жандарма с увесистым тюком на плечах. Мужчина пустился бежать по темной улице прямо к подворотне, но путь беглецу преградили агенты. Через несколько мгновений «жандарм» бросил куль на землю и пустился бежать прочь.
– Шалишь, брат, от нас не удерешь, – радостно прокомментировал Торопков сцену недолгой погони и расправы: на плечи самозванцу сразу же прыгнули агенты, а когда он под тяжестью их тел растянулся на мостовой, ему ловко заломали руки и пару раз пнули по ребрам.
Родин остался в переулке, на случай если у преступника окажется сообщник, а Торопков уверенным шагом подошел к поверженному мошеннику и сказал ему, усмехнувшись:
– Желаю здравствовать, господин майор!
На него глядели глаза смертельно уставшего немолодого человека с помятым лицом, даже усы с проседью уже не топорщились молодцевато, как подобает жандармским, а безвольно поникли к уголкам рта. Был он, однако, крепок и грузен, синяя форма смотрелась на нем ладно.
– Ваша взяла, легаши, – криво ухмыльнувшись, отвечал задержанный. – Скажи своим архаровцам, чтоб клешни мне ослобонили. Базар поведу, коли спросишь верно. – И он сплюнул на пару аршин нечистой слюной, да так, что стало ясно: побывал он и в следственном, и в уголовном, и в казематах, и в острогах, и не единожды, и не дважды, и будет говорить, коли захочет, а коли не захочет – никакой дыбой из него ни слова не вытянешь. Стало также ясно, что из злодея даже высшей, аристократической категории, к которым и должен принадлежать такой преступник, не вышибешь ничем зерно блатной музыки, посеянной в тюрьмах и на каторгах, отвратительное арго, язык уголовного мира.
– Как там тебя, – невежливо обратился Торопков к агенту, который повалил афериста точным ударом в затылок. – Освободи его.
– Ваш высбродь, – поскреб щетину поджарый агент, со свернутым набок носом, по всему, кулачный боец, – кабы греха не вышло. Уж больно ловок, бестия.
– Нешто, не мудри, Андрон, – перебил его второй агент, постарше годами и посолиднее весом. – Начальству-то видней, нечего их высокоблагородие учить, не нашего ума дело. – И он ловко расстегнул замочек и снял с рук задержанного ручные кандалы.
Аферист несколько мгновений молчал, не двигаясь, словно окаменев от нежданного счастья, а потом вдруг негромко сказал:
– А хоть бы и так. Все одно подохнешь, – и в воздухе что-то пронзительно свистнуло, будто бы совершил мошенник молниеносное движение, не присущее такому, казалось бы, неуклюжему телу. Вишневая кровь брызнула на потертую стену соседнего здания тяжелыми каплями. Не прошло и секунды, а на брусчатку уже повалился Андрон с разбитой головой, грузно рухнул в пыль второй агент-тяжеловес, вывернув в сторону ногу, отлетел на несколько аршин револьвер Торопкова, а сам он сел на корточки
– Так-то, легавый, – прохрипел бандит, выписывая кистенем в воздухе жужжащие восьмерки. – Не возьмешь меня за алтын-полушку!
Кистень – гирька на кожаном шнуре – жуткое оружие русских разбойников еще с незапамятных времен. Скорее всего, еще первобытные пращуры современных грабителей обвязывали камень длинной веревкой: так его получалось точнее метнуть в проходящую мимо жертву, удар получался более сильным, да и если промазал, то можно запросто затащить камень назад в свое убежище и попробовать еще раз, прицелившись потщательнее. В нынешние времена многие мастера кулачного боя довели искусство владения кистенем до такой степени, что ни с какой стороны к ним нельзя было подступиться. А ежели сражаться воберучь [164] , с двумя кистенями, то не было к ним никакого рукопашного приступа хоть бы и десятка вооруженных до зубов неприятелей. Кистень тем удобней сабли, что гораздо гибче и быстрее, кожаным ремнем можно было оплетать руку противника, требует он меньше энергетических затрат – при должной сноровке достаточно лишь легких поворотов кисти, чтобы гирька сделала смертельный рывок, да всегда легко его спрятать и вытащить, что и сделал наш бандит.
164
Обеими руками.
Он еще продолжал раскачивать оружие, оглядывая поле битвы. Все его противники были повержены и не были способны продолжать сопротивление. Однако злодей решил добить едва шевелящихся агентов, чтобы не оставлять ненужных свидетелей. Но как только он подошел к поднимающему голову Торопкову и раскрутил кистень до состояния полного круга, вдруг раздался оглушительный выстрел, гирька отлетела в сторону, подняв фонтан брызг из разбитого окна, а сам преступник от неожиданности рухнул задом на мостовую. Из его сжатого кулака торчал обрывок кожаного шнура.
Преступник обернулся и увидел Родина, который неспешно шел к нему, сжимая в руке револьвер с длинным дулом, из которого еще шел сизый дымок.
– Хватит, Никифор Ильич! – крикнул Родин, пряча оружие в деревянную кобуру. – И так ты много нагрешил на земле, так не бери ж на душу еще более тяжкий грех смертоубийства! А своими чувствительными пальцами на каторге послесаришь! – добавил он, решительно подходя к преступнику.
– Какой еще Никифор Ильич, – прохрипел Торопков, поднимаясь, – так вы знали убийцу Стрыльникова!
– Это не убийца Стрыльникова, – ответил Родин, продолжая связывать скулящего преступника. – Перед нами знаменитый в прошлом шнифер, кулачный боец и мастер драки на кистенях – Никифор Лукин по прозвищу Крот.
– А где же тогда главный преступник? Или… – сыщик пробовал сжимать и разжимать пальцы. Те повиновались, рука вроде бы была цела.
Крот приподнялся и с недоброй улыбкой глянул на Родина.
– Бедовый ты, фраер, как я погляжу… Да только мы победовее!
С невероятной скоростью он выхватил из рукава длинный нож и бросился на Георгия, нанося воровские «пишущие» удары крест-накрест. Но вдруг атакуемый сам бросился на него, и в тот момент, когда клинок отошел в сторону, нанес чудовищной силы удар в грудь. Взломщик отлетел на пару саженей и рухнул на груду кирпича, подняв столб пыли. Из его горла вырвался полустон-полухрип.