Ретро-Детектив-4. Компиляция. Книги 1-10
Шрифт:
Наконец Иван счел, что даже если гости и запомнят приказчика с перемотанной щекой, то это пойдет ему только на пользу. Пусть ищут. Уж в университет на кафедру русской истории они наверняка придут в последнюю очередь. Он собрался с духом и рванул к парадному входу.
Швейцар действительно сурово глянул на Ивана и загородил брюхом вход.
– Чего опять? – спросил он, словно догадался, что у приказчика денег не хватит даже на бутылку сельтерской.
– Да записку велено передать господину Стрыльникову, – затараторил Иван, сгибая голову и снимая картуз.
– А чего ж допрежь
– Да чего ж ты, дядя, делаешь! – заскрипел Иван. – Записка-то важная, от делового партнера! Срочно передать велено. Ну а ежели хочешь, не пущай! С тебя самого потом семь шкур спустят, не с меня.
– Ладно, давай свою цидульку, – после недолгих колебаний заявил швейцар. – Передам уж как положено, на серебряном подносе.
– Э нет, дядя, – мерзенько захихикал Иван, – не пройдет такой номер. Я лично должен ее в руки господину Стрыльникову передать. Там слова секретные, заветные, ежели хозяин мой узнает, что я записочку его из рук выпустил, не сносить мне головы. Да не бойсь, одарит тебя господин Стрыльников за то, что пустил меня. А я-то, извини, никак не смогу. Мне-то для тебя денег не передали, а свои я тратить не буду.
Швейцар словно бы нехотя освободил дорогу, даже не удосужившись показать, где сидит Стрыльников. Но это Иван сразу сообразил: в угол, задернутый бархатными занавесями, сновали официанты, а оттуда доносился утробный рык: «Чего принес, скотина?»
Ноги сами занесли Гусева к источнику шума, руки сами отдернули балдахин. За огромным столом, заставленным блюдами, бутылками и бокалами, сидел Стрыльников и жрал. Иван сразу же низко поклонился, положил записку перед фабрикантом и прошипел:
– Велено передать.
Затем, не дожидаясь ответа, сразу развернулся и быстрым угодливым шагом просеменил к выходу, там кивнул швейцару, мол, все сделал, как надо, и, значительно сбавив темп, пошел по тропинке к заветному забору. Он не ощущал никакого волнения, наоборот, ледяное спокойствие и приближающееся радостное возбуждение. Скоро, скоро все решится. Он отплатит за оскорбление приемного отца и заберет то, что принадлежало ему по праву, для того, чтобы завершить начатое его отцом. Иван сунул руку в сумку и крепко сжал прохладную рукоять стилета. Удар он уже отработал в подлеске на сухом дереве, нужно сказать: «А это вам от профессора Смородинова» – и, резко выхватив руку, нанести удар снизу вверх, в печень.
Вскоре через правое плечо он увидел огромную фигуру и услышал хриплый бас:
– Эй, ты! Как там тебя?! Обожди!
Иван медленно повернулся. Перед ним стоял, пьяно покачиваясь, Стрыльников, в дорогом пиджаке и жилете нараспашку, в примятом цилиндре на макушке. Он долго глядел мутным взглядом, потом сплюнул сквозь щербатую ухмылку.
– Ученый, значит… На говне моченый… Чтой-то не слишком ты на ученого похож. Сам-то не у Петрушки Шокина в лавке работаешь?
– Это не важно, – ответил Иван, думая, что это действительно не важно. Еще минута, и глаза Стрыльникова закроются навсегда.
– Ну как же не важно, – хмыкнул Стрыльников. – Ты зачем звал-то
– Я знаю, что речь идет о карте гор Шайтан-Калаяр, где спрятано сокровище Ахмет-бея, – затараторил Иван. – Карта, что находится у вашей милости, – с секретом. Не угодно ли ее показать?
– Не угодно, – ответил Стрыльников, хлопнув себя по груди.
«Наверное, там и находится заветная шкатулка», – понял Гусев.
– Не на того напали, шантрапа чертова. Все вам подавай карту глядеть. Решили без меня секрет разгадать? Накося, выкуси! – Стрыльников сунул под нос Ивану огромный волосатый шиш. – Раз знаешь, что за карта, так и расскажи, что там за секрет. Клад-то я и сам смогу найти. Ежели скажешь, то озолочу. А ежели языком решил молоть, то я не посмотрю, что ты щуплый, как шкелет… – и Стрыльников протянул руку к вороту Ивана, но тот ловко увернулся.
Пора! Гусев резко выхватил стилет и со словами: «А это вам от профессора Смородинова» – сильным ударом ткнул фабриканту в его беззащитную печень.
Да не тут-то было. Стрыльников неожиданно проворно для человека его комплекции и степени опьянения увернулся от удара, ловким отработанным движением схватил стилет за гарду, передавив Иванову кисть, легко вырвал, а затем просто сломал, согнув пополам огромными ручищами.
– Я вот на саранской пересылке так же у одного бродяги напильник сломал, – довольно сообщил Стрыльников, отряхивая ладони, – да тот был куда поздоровей тебя. Задушил я его потом, хребет сломал. И тебе сломаю.
И тут Иван постыдно повернулся и побежал. Правда, бежать-то было особо некуда: тропинка вела прямиком к забору с чуть раздвинутыми досками. Слыша за спиной хриплое дыхание и чавкающие шаги, как в страшных детских снах, Гусев рванул к спасительной дыре и ловко туда протиснулся. «Может, Стрыльников застрянет?» – мелькнула мысль. Но фабрикант, с треском отламывая доски, проревел:
– Тут-то тебе и амба! Я тут каждый вершок знаю, нет тебе отсюда хода!
Иван понял, что заманил в ловушку не Стрыльникова, а самого себя. Уже стемнело, в уголок дровосека свет от фонарей не попадал, и теперь разбросанные повсюду поленья стали скорее препятствиями, чем подмогой. Гусев заметался, не зная куда бежать, и наконец рванул к избушке, но обо что-то споткнулся и кувырком полетел на землю, усыпанную осколками кирпича. Об один из камней он так сильно разбил колено, что застонал. В этот момент в образовавшуюся в заборе дыру, пьяно шатаясь, пролез Стрыльников.
– Вона чего, – прохрипел он, – поспать, что ль, решил? Ну так наспишься сейчас.
И фабрикант неожиданно тяжело рухнул прямо на Ивана, растопырив руки. Под тяжестью огромной туши у Гусева чуть кишки через рот не вылезли. А Стрыльников обхватил его горло, дыша запахом водки и больного желудка.
– Вона куда полез! Говори! Кто тебя послал? Антоха Яхонтов, что ли…
Но фразу ему закончить не удалось. Иван уже в полузабытьи нащупал левой рукой тяжелый кирпич и без размаха обрушил его на затылок нападавшего. Стрыльников захрипел, задергался и застыл. Изо рта потекли кровавые слюни, капая Ивану на лицо.