Ретт Батлер
Шрифт:
Глава 35
БАЛ КВАРТЕРОНОК
Той весной, через три года после войны, республиканец Руфус Буллок победил на губернаторских выборах бывшего конфедерата генерала Джорджа Гордона. В законодательном собрании Джорджии впервые должны были появиться чернокожие.
Великосветские дамы Атланты усмотрели в помолвке вдовы Кеннеди с Реттом Батлером — Черным Принцем военных спекулянтов — очередной признак морального упадка. Они поклялись не прощать Батлера.
Миссис Мерриуэзер преувеличенно восхищалась кольцом Скарлетт:
— Дорогая! Никогда в жизни не видала такого гигантского бриллианта!
Миссис Мид с преувеличенной нежностью вспоминала Фрэнка Кеннеди:
— Как же трудно поверить, что милого бедняги Фрэнка больше нет с нами.
Тетя Евлалия написала письмо, которое «далось ей труднее всего в жизни», где она молила Скарлетт отменить свадьбу: «Прошу тебя, не позорь вновь Робийяров».
Скарлетт желала пышного празднества, но Ретт счел это неразумным: К чему предоставлять старым склочницам возможность с удовлетворением отклонить наше приглашение?
После скромной церемонии Ретт и Скарлетт стали мужем и женой, а потом мистер и миссис Батлер выпили с гостями по бокалу хереса в доме священника. Мелани Уилкс восхищалась недавно начавшим ходить сыном Розмари Раванель.
— Цените эти годы, — посоветовала она от всего сердца, — они пролетают слишком быстро.
Доброта в лице Мелани тронула сердце Розмари.
Моя доченька, Мег, была убита в войну, но я молюсь на нее каждую ночь. Такая глупая! Молюсь за дитя, которое уже на небесах.
Ничего глупого тут нет, — откликнулась Мелани. — Мег знает, что вы любите ее. Разве вы не чувствуете ее залогу? Вот, возьмите мой платок. А ваш Луи такой милый мальчик.
Так Розмари Раванель и Мелани Уилкс стали друзьями.
Для свадебной поездки Ретт нанял один из новомодных спальных вагонов мистера Пульмана. Когда молодожены прибыли на вокзал, половина Атланты стеклась поглазеть на невидаль: шикарный вагон, превращенный в спальню на колесах. Куда катится мир?..
Ретт сделал вид, будто принимает это стечение народа на желающих поздравить новобрачных.
— Добрый вечер, миссис Мерриуэзер, как мило, что вы пришли. Сожалею, что мы не смогли пригласить всех своих друзей на свадьбу, но Скарлетт — вы же знаете, как она стеснительна — настояла на более скромной церемонии. А, миссис Элсинг! Благодарю, что пришли проводить нас. Как поживает дружище Хью? — спросил он, подмигнув. — Мы с Хью славно куролесили в стародавние денечки!
Оскорбленные леди удалились; Скарлетт едва удержалась от смеха.
На такой победной ноте прекрасным майским вечером Ретт со Скарлетт вошли в вагон, отделанный филиппинским красным деревом и зеленым бархатом. Лепестки роз в хрустальных вазах влажно блестели, стол накрывала скатерть из дамасского шелка, на нем стояло ведерко с охлажденным «Силлери».
Ретт поднял
— Я никогда не признавалась тебе в любви.
Бокал Ретта на мгновение замер.
— И ты выбрала такой момент, чтобы напомнить мне об этом? Скарлетт, до чего уместно!
— Из всех женщин лишь я тебе не лгу. О чем ты сам нередко напоминал.
Ретт печально покачал головой.
— Верно, радость моя. Порой я говорю чертовски непонятные вещи.
На плато за окном сгустились сумерки, слуга зажег лампы, задвинул шторки и разобрал постель.
— Вон за теми холмами — Тара, — мечтательно произнесла Скарлетт, — Могла ли я помыслить молоденькой девушкой…
Руки Ретта курчавились мягкими волосками и отливали бронзой прочного загара, но его сильные пальцы могли развязать ленту и расстегнуть корсет так нежно, словно о трепещущую кожу Скарлетт потерлась кошка.
Наутро, когда поезд несся по Алабаме на захватывающей дух скорости тридцать миль в час, проводник принес для Скарлетт сидячую ванну с горячей водой.
Пока она принимала ванну, Ретт Батлер сидел в кресле и дымил сигарой.
— На что ты смотришь? — сказала Скарлетт, пытаясь прикрыть грудь мочалочкой.
Ретт принялся смеяться и не успокоился до тех пор, пока и Скарлетт не присоединилась к нему, а мочалочка не сползла окончательно.
Первая размолвка случилась вскоре по прибытии в Новый Орлеан.
— Отчего мы не можем переехать в «Сент-Чарлз»? — вопрошала Скарлетт. — Это… — обвела она жестом их роскошный номер, — креольский отель.
— Да, дорогая, — ответил Ретт, вдевая запонки в манжеты. — Именно потому мы и здесь. В «Сент-Чарлзе» останавливаются американцы. И хоть они великие инженеры, бизнесмены и любят порассуждать о правилах морали, хорошо поесть они не умеют. А если ты не знаешь, как правильно есть, то и заняться любовью как следует не способен.
— Ретт!
Он широко улыбнулся.
— Наши супружеские отношения доставляют мне много приятных минут.
— Это не значит, что о них следует говорить!
— Когда пища и любовь становятся запретными темами, остается беседовать лишь о политике. — Заложив левую руку за спину, Ретт глубокомысленно начал: — Скажите, миссис Батлер, как по-вашему, освободится ли когда-нибудь Джорджия от диктата саквояжников? Является ли забота губернатора Буллока о неграх истинной или мы имеем дело с уловкой, дабы завоевать их голоса?
Он едва увернулся от туфельки Скарлетт, которая ударилась о деревянные жалюзи за его спиной.
Вечером в вестибюле гостиницы собралось множество хорошо одетых европейских туристов и состоятельных креолов. Когда Ретт попросил швейцара вызвать кеб, Скарлетт сказала:
— Я и не знала, что ты говоришь по-французски.
— Креольский диалект не совсем французский, золотце. Парижане бы его вовсе не разобрали.
Швейцар при этих словах выпрямился во весь свой небольшой рост и гордо сказал: