Реванш Генерала Каппеля
Шрифт:
Донские казаки должны были держать оборону от Шкуринской, через Кущевскую до Егорлыцкой станицы. И пусть донцов было больше (40 тысяч офицеров и казаков), чем «добровольцев», но фронт у них более растянутый, с открытым для вражеских ударов правым флангом. Однако три четверти донских частей являлись конными, что позволяло им активно маневрировать по начавшей раскисать степи, поддерживать менее стойкие духом пластунские бригады и вести успешные бои с массами большевицкой кавалерии – это показали недавние сражения под станицей Ольгинской и Батайском. После них и красные тоже сделали должные выводы - свои подвижные дивизии они поспешили свести в Конную армию, во главе которой поставили бывшего вахмистра Буденного, а
Однако другое обстоятельство вызывало тревогу главнокомандующего. Река Ея была естественной исторической границей между самыми крупными казачьими войсками. И как поведут себя дальше донцы, покинув южные последние станицы родного войска, представлялось весьма смутно. Их боевой дух был бы основательно сломлен еще две недели тому назад, если не пришло обращение к ним Верховного Правителя адмирала Колчака из далекой Сибири, которое несколько приободрило донских казаков, вселило в их сердца надежду, воодушевившее на продолжение борьбы.
Войсковой атаман Богаевский с командующим Донской армией Сидориным буквально на ходу сейчас проводили реорганизацию, сводя корпуса в полнокровные дивизии, а бригады в полки, а то и в дивизионы. Вот только что делать с десятками тысяч беженцев, что вереницами повозок, арб и телег тронулись с Дона, никто в Екатеринодаре не знал. Со станичниками также ушли из северных степей многие тысячи калмыков (серьезно опасавшихся мести красных), заполонивших дороги табунами коней, верблюдами и отарами овец. Все эти толпы требовалось как можно быстрее отвести за Кубань, дабы они не стали самой серьезной помехой.
Кубанское казачество, прижимистое и эгоистичное по своей малороссийской натуре, только сейчас опомнилось и стало более радушно привечать ушедших перед большевистским нашествием своих «старших братьев». Вот только его сочувствие было той самой пресловутой каплей в море людского горя – требовалась не помощь отдельных сердобольных станичников, а самая широкая поддержка со стороны правительства, Рады и всего войска.
– Глупцы не понимают, что отсидеться за нашими спинами не выйдет! Ведь придут красные, и тогда им все припомнят. Неужели для них урок «вешенцев» не впрок воспринят?!
Главнокомандующий испытал приступ гнева, который нахлынул на него от размышлений о делах местных «самостийников». Осенью они развалили Кавказскую армию, большинство частей которой составляли именно кубанские казаки, которые массами стали уходить в родные станицы, практически полностью оголив фронт. И лишь ценой неимоверных усилий, сделав уступки войсковому правительству, недавно началось формирование сразу трех кубанских корпусов из двух конных дивизий каждый, а также нескольких пластунских бригад. Вот только разбежавшиеся по «ридным хатам» станичники не горели желанием снова идти на войну, попав под разлагающую агитацию своих депутатов из «самостийников» Рады, что безумно рубили сук, на котором сами сидели…
Форт Александровск
командующий Уральской армией
генерал-майор Толстов
– Нас действительно ожидали…
Толстов задумчиво смотрел на небольшую гавань, где стояли две низкобортные баржи, а на рейде дымили трубами пять относительно больших пароходов, два из которых являлись вспомогательными крейсерами, вернее, носящими это грозное для врагов название нефтеналивными транспортами. На них еще англичанами в восемнадцатом году были установлены
Тогда британцы подгребли под себя как все пригодные для вооружения пароходы, так и парочку русских канонерских лодок «Ардаган» и «Карс», специально построенных для Каспия и вооруженных двумя мощными морскими 120 мм и вдвое большим числом 75 мм пушек. Правда, уже в прошлом году, исходя из собственного горького опыта, англичане решили больше не тратиться на дальнейшую колонизацию прикаспийских и закаспийских областей бывшей Российской империи, и полностью увели свои войска в Персию. А заодно распределили корабли, исходя из своих собственных расчетов, а не интересов вроде бы как союзного им русского командования. Лучшие боевые канонерки, построенные на петербуржских верфях десять лет тому назад, они щедро даровали новоявленному государству Азербайджан в полное владение. Наспех вооруженные транспорты (вкупе с полудюжиной привезенных из «туманного Альбиона» торпедных катеров) составили долю армии генерала Деникина, хоть такой частью вернувшись к законным хозяевам. Для них пришлось спешно набирать экипажи из кадровых морских офицеров (которых было много во ВСЮР) и набранных, откуда только возможно матросов – вчерашних реалистов, гимназистов и студентов, попавших под мобилизацию крестьян и даже кубанских и терских казаков.
Именно вспомогательные крейсера всю прошлое лето прикрывали немногие транспорты, идущие с грузами в Гурьев на собственный страх и риск. Выходить в море без охранения стало безумием – большевики перевели по Волге в Астрахань три боевых миноносца с Балтики. Эти корабли обладали не менее мощным вооружением из двух-трех четырехдюймовых пушек, с гораздо большей скоростью и мореходностью, так как были специальной, еще довоенной постройки.
Именно один из этих эсминцев перехватил на подходе к полуострову Мангышлак пароход «Лейла», на котором отправился из Петровска в Гурьев генерал Гришин-Алмазов, бывший военный министр Сибирского правительства, годом ранее отправленный со специальной миссией к главнокомандующему ВСЮР генералу Деникину. Этот рейс закончился трагедией – генерал и сопровождавшие его офицеры застрелились, чтобы не попасть в плен, а транспорт был уведен красными в Астрахань.
В последнее время ходили слухи, что большевики доставили сюда две небольшие подводные лодки, которые даже видели осенью рыбаки – их появление в Каспийском море грозило весьма немногочисленным кораблям белой флотилии очень скорыми и серьезными проблемами. От торпедного удара из-под воды они ведь совершенно беззащитны, да к тому же были тихоходны. Ведь как не изощряйся, но нефтеналивное судно или колесный пароход в броненосец переделать невозможно.
– Господин атаман! Кораблям приказано незамедлительно вывезти всю Уральскую армию с имуществом и вооружением, взяв по возможности также строевых коней. Для последних пригнали баржи, воняют нефтью, правда, но лошадей двести уже погрузили и вчера отправили. Моряки торопят, требуют всем немедленно идти на погрузку.
Толстов искренне обрадовался. Будучи из старинного казачьего рода, он прекрасно понимал огромное значение хорошо обученного коня – служивые зачастую воспринимали их как своих близких товарищей. Но спросил о том, что, как кадровый военный уловил сразу же – удивительное по быстроте прибытие в Александровск кораблей флотилии. Это свидетельствовало о крайней поспешности с эвакуацией, что само по себе являлось чрезвычайно тревожным симптомом. Потому генерал негромко поинтересовался:
– Что слышно на фронте?