Реванши?ст
Шрифт:
– Расскажи ему про меня побольше, Жан, пусть перестанет уже меня бояться.
В ответ Гурат указал на потертый деревянный стул.
– Сядь.
Андрэ подчинился, ощущая, как колени еще дрожат.
– Амос – друг друзей. В крупные дела он не лезет, в основном держится в тени…
– Мне это вообще не сложно, – улыбка черного великана стала еще шире, – глаза и пасть закрыл, и все – даже кошка меня в темной комнате не увидит, а уж вы, беляки, и подавно.
Андрэ почувствовал, как напряжение постепенно начинает отпускать его. Он
– Но это далеко не все, что умею. Я, скажем так, не обделен художественным талантом и сделал вам фиктивную подорожную. – Амос достал из внутреннего кармана жилета сложенный пергамент и с гордостью продемонстрировал его. – Такая красивая получилась, что так и хочется похвастаться.
Глаза Андрэ загорелись, а в голосе забрезжила надежда:
– Значит, мы можем бежать?
Он подался вперед, готовый сорваться с места хоть сейчас. Как же сильно он устал от этого чертового подвала.
– Да, но в городе патрули, – отозвался со своего места старый солдат.
Гурат, неторопливо набивал трубку, его морщинистые пальцы двигались с высочайшей точностью.
– Еще и комендантский час ввели. Стоит показаться после заката на улице, как нас тут же найдут.
Он поджег небольшую лучину от фонаря, распалил ею трубку, и комната наполнилась ароматом крепкого табака.
– Не пугай моего нового друга, старый ты паникер. – Амос покачал головой почти серьезно.
Гурат выпустил колечко дыма и хмыкнул.
– Я не паникер, а осторожен. И именно потому я все еще жив.
Андрэ переводил взгляд с одного на другого, пытаясь понять, что на самом деле происходит между этими двумя. Казалось, он наблюдает старый спор, который в очередной раз пошел на новый виток. Внезапно он заметил, как изменилось выражение лица старика – в глазах появился хитрый блеск, а уголки губ чуть приподнялись в едва заметной лукавой усмешке.
– Ты уже что-то придумал, Жан? – спросил мальчик.
– Конечно. – Гурат затянулся и медленно выдохнул дым, создавая драматическую паузу. – Фокус Тилье.
Матран замолчал на мгновение, явно прикидывая что-то в уме, а затем рассмеялся.
– А знаешь что, старая ты гнида? Может выгореть.
– Но для этого надо будет найти еще немного мертвецов.
Андрэ почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но слова застряли в горле. Амос и Гурат обменялись многозначительными взглядами.
– Это сейчас шутка какая-то? – произнес парень испуганно.
– Нет, – хором ответили оба его собеседника, и в их голосах не было ни капли юмора.
Глава 4. А вечерок-то налаживается
Город затих перед очередным закатом, словно в ожидании неминуемой бури. Патрули, облаченные в серые с белым цвета дель-Конзо и вооруженные до зубов, расползались по всем возможным закоулкам и углам. Они заглядывали
Согласно официальной версии, озвученной глашатаями на площадях, солдаты ловили всех возможных ублюдков и негодяев, от карманников до убийц, расплодившихся при старой власти. Однако и последний дурак, греющий руки у костра в трущобах, уже знал, что истинной целью этих псов был поиск беглого сынишки казненного графа дель-Косталь.
Поиски все затягивались, превращаясь в бесконечную игру в кошки-мышки. И, по мнению всех непричастных, мышка пользовала кошку весьма грубо и противоестественно.
С каждым новым днем слухов о мальчишке становилось все больше. Они выскакивали, словно прыщи на грязном теле, и смысла в них становилось преступно мало.
Кто-то говорил, понизив голос до шепота, что парень давно убит, разрезан на куски острым, как бритва, ножом мясника и похоронен под покосившимся сараем соседа-отшельника.
Другие острословы додумались до версии, в которой мальчишка был тем самым свидетелем, по показаниям которого осудили старого лорда. Отправил, стало быть, собственного отца на виселицу, да был таков.
В ответ на резонные вопросы сторонники этих сказок покровительственным тоном рассказывали «наивным дуракам», как жизнь на самом деле устроена. Ведь только так у благородных власть и передается – убийством да отравительством. А что насчет поисков, так тут все просто: хотели бы найти – уже бы нашли. А значит в сговоре все вместе, и это все патрулирование – только для отвода глаз.
Сплетники третьего типа, самые отчаянные и романтичные, утверждали и вовсе безумное: дескать, мальчишка под чужим именем, скрыв свое благородное происхождение, завербовался в роту королевских мушкетеров. Ну и вместе с ними, преодолевая бурные реки и дремучие леса, спешит во дворец к самому королю. Чтобы там, прорвавшись сквозь ряды стражи, рассказать монарху об истинных заговорщиках, плетущих интриги.
Недаром же, шептались они, рота этих красномундирных мразей так быстро снялась с места и умчалась восвояси. Только клубы пыли да цокот копыт за собой оставили – так спешили предупредить короля о готовящемся преступлении.
Подвода, скрипя деревянными колесами, медленно приближалась к западным воротам. Вечерние сумерки окутывали массивные каменные стены, лучи заходящего солнца уже едва пробивались из-за них. Вдоль дороги тянулись глубокие рвы, заполненные мутной водой. Всю неделю дождь лил словно из ведра, так что канавы не просыхали ни на мгновенье.
Повозка остановилась на досмотр у подъемного моста, цепи которого угрожающе поскрипывали на ветру. Высокий солдат в потертом мундире дель-Конзо, но с начищенными до блеска пуговицами, быстро подошел, держа в руке дымящий факел. Свет огня играл на суровом лице стражника, подчеркивая перебитый орлиный нос. Воин недовольно взглянул на старого и худого возницу, сидящего на козлах.