Реванши?ст
Шрифт:
«Я пошел бы и так», – еще раз прозвучал голос парня в голове у Жана, и тот впервые с ужасом подумал, что этот сопляк по количеству проблем может с легкостью переплюнуть отца и деда вместе взятых.
– Послушай-ка, мальчик… – начал Жан, но Андрэ его перебил.
– Я не мальчик, я твой граф, – с гневом произнес он и взглянул на старика.
Гурат рассмеялся, потер левое ухо, от которого осталась едва ли половина, и с вызовом сказал:
– Ты, похоже, не слушал того напудренного индюка или делал это жопой. Ты теперь
Андрэ молчал. Он впервые столкнулся с подобным обращением и стоял в полнейшем шоке.
Гурат постучал в небольшую дверь, и ее открыла какая-то беззубая старуха. Увидев лицо старого солдата, она распахнула дверь на полную и впустила пару внутрь. Там оказалось темно и душно. Пахло пылью, брагой и старым немытым телом. Андрэ, привыкший к роскоши графского замка, с трудом сдержал тошноту. Его взгляд метался по убогому жилищу.
Кривой стол, никогда не видавший скатерти, занимал большую часть тесной комнатушки. На нем громоздились немытые миски и кружки, куски застарелого, окаменевшего хлеба и остатки какой-то склизкой похлебки. Два шатких стула, казалось, вот-вот рассыплются от малейшего прикосновения.
В углу на продавленной кровати лежала куча тряпья. Закопченные стены были увешаны пучками сушеных трав и кореньев, издававших странный дурманящий запах. Единственным источником света служила чадящая лучина.
Старуха подвела гостей к стене с потрепанным гобеленом и отогнула его край. За грязной закопченной тряпкой оказалась небольшая потайная дверь. Хозяйка недолго поколдовала над ней. Что именно она делала, не было видно, так как старуха старательно закрывала собой замок. Так или иначе, она открыла дверь и пропустила нежданных гостей.
– Благодарю, мадемуазель, – произнес Жан и обрубленным указательным пальцем качнул поле своей шляпы.
– Ты сам все знаешь, старая мразь. – Женщина произнесла слова слабым дребезжащим голосом. – Долг закрыт.
– Конечно, ми амор! Живи в мире.
Гурат взял небольшой фонарь, стоявший на бочке. Ловко чиркнул пару раз кресалом и запалил фитиль. Света фонарь давал немного, но солдат с уверенностью шагнул в дверной проем.
– Благодарю вас, мадам, я не забуду вашей доброты, – произнес Андрэ и последовал за своим провожатым.
Старуха фыркнула и, не сказав ни слова, закрыла за ними проход. Мальчишка удивился, обнаружив перед собой не какой-то мелкий и тесный пенал, а натуральный вход в катакомбы.
– Я… – начал он несмело.
– Что «я»?
– Я не извиняюсь, – слегка виноватым голосом начал паренек, – но, возможно, был неправ, Жан.
– Что? – Гурат усмехнулся. – Видать, в лесу сдох медведь, раз ты так не извиняешься. Послушай меня, парень,
– Я…
– Черт. – Гурат зло рассмеялся и взглянул на Андрэ, в слабом свете глаза его блестели, будто у демона. – Вырастай, сопляк, и переставай жить книжками и сказками. Это могла быть ловушка. Я вообще удивлен, что ее не оказалось. Ты понимаешь, тупой ты слюнтяй, что будешь висеть на той виселице третьим, если не станешь меня слушаться?
Только сейчас вся глупость ситуации начала доходить до Андрэ. Он ведь и правда пошел бы без маскировки и прикрытия, а там собралась просто тьма солдат.
– Забудь свои графские повадки, забудь все, как сон, иначе ты проколешься и тебя сдадут этому ублюдку дель-Конзо в подарочной упаковке и без рук и ног.
– И что же мешает тебе сделать так? Притащи меня к ногам дель-Конзо, получишь день…
Удар был не столько болезненным, сколько оскорбительным. Не раз старик отвешивал подобные оплеухи нерадивым кадетам, и вот теперь такой чести удостоился Андрэ. Лапища старика толкнула мальчишку к стене. Одним ловким движением старый солдат оторвал его от земли.
– То, что ты лишился семьи, – единственное, что тебя сейчас извиняет. Но если еще раз позволишь себе подобное, я реально разозлюсь.
– Про… сти. – Воздуха не хватало.
Рука разжалась, и Андрэ смог нормально вдохнуть.
– Я не поведу тебя на заклание этому выродку дель-Конзо не только из-за какой-то верности твоему роду, и не потому, что на этой виселице я буду болтаться четвертым. Хорошо запомни мои следующие слова, потому как повторять их я не буду: продается только моя шпага, моя честь – нет.
Андрэ молчал, переваривая слова старого солдата. Гурат тем временем уверенно вел их по извилистым коридорам катакомб. Сырость и затхлость сменились прохладой и запахом земли.
– Куда мы идем? – наконец решился спросить юноша.
– Туда, где тебя никто не будет искать, – буркнул Жан. – По крайней мере, какое-то время.
Они шли, казалось, целую вечность. Андрэ потерял счет поворотам и развилкам. Несколько раз ему казалось, что они ходят кругами, но старик уверенно двигался вперед.
Наконец они остановились перед массивной деревянной дверью, окованной железом. Гурат достал из-за пазухи ключ и отпер замок.
– Добро пожаловать в твой новый дом, – сказал он, пропустив парня внутрь.
Андрэ вошел и замер от удивления. Перед ним оказалась небольшая, но почти уютная комната. Каменные стены, увешанные гобеленами. На полу лежали ковры. В углу стояла кровать, отгороженная деревянной перегородкой. Еще тут был небольшой стол и пара стульев.
– Что это за место? – спросил Андрэ, оглядываясь.