Реверс
Шрифт:
– Надеюсь. А вы чего вы вдвоём кукуете? Где доблестная милиция?
– Оперативники обход делают. С нами участковый Зыков… Я ему говорил, что он должен до конца находиться, – Февралёв заозирался, тревожась по поводу пропажи милиционера, но в следующую секунду облегчённо выдохнул. – Ух! Он же за понятыми пошёл… Александр Михайлович, понятые первоначальную обстановку видели. Я их временно по домам отпустил. Вернутся, я им объясню, откуда что изъято…
– Протокол им прочитай вслух, – Кораблёв доподлинно знал, что лозунгом об исполнении гражданского долга человека к месту происшествия
– Обязательно! – заверил следователь.
– Чего интересного обнаружили?
– Пригодных следов рук много. Тридцать две липкие ленты изъяли! Эксперт предварительно сравнил пальцы убитой, сказал: «Половина следов – её».
– Кто из ЭКО выезжал?
– Елин Максим.
– Хорошо, – Кораблёв одобрительно кивнул.
Мнение опытного специалиста в области криминалистики заслуживало уважения.
Покосился на кисть руки убитой, выглядывавшую из-под халата. Подушечки пальцев и ладони лоснились от чёрной краски, не сочетавшейся с гламурным маникюром – нежно-коралловым.
– Ногти срезали, прежде чем откатывать? – голос зампрокурора снова построжал.
– Да-да, – Февралёв развеял начальственные сомнения. – Как полагается, Александр Михайлович. Сначала срезы, потом – дактилоскопия, чтобы содержимое ногтевых пластин красителем не забить.
– Молодцы. Ещё чего изъяли?
– В складках одежды войлочный пыж нашли и картонную прокладку, а под трупом – несколько дробинок диаметром пять миллиметров.
– То есть, стреляли «пятёркой»?
– Нет, – из дальнего угла подал голос прокурор-криминалист Оладьин, – у «пятёрки» диаметр – три миллиметра. Здесь крупная дробь. От двух до четырёх нулей.
Кораблёв охотником не был, в спецификации боеприпасов разбирался очень приблизительно, услышанное принял к сведению.
– И кого такой дробью промышляют? – спросил для расширения кругозора.
– Крупную птицу навроде гуся. Лису. Косулю даже можно убить, – Оладьин встал с корточек, сморщился, массируя поясницу, затёкшую от сидения в неудобном положении.
В отличие от большинства сотрудников областной прокуратуры он был некичлив, охотно помогал в сборе доказательств. Обличье имел не сановное – низкорослый, с покатыми плечами, кривоногий, кучеряво-чернявый. В компании не обижался на прозвище Футболист, объясняемое привычкой при ходьбе пинать всё, что попадалось под ноги.
– Кровяной след обуви имеется. Краса-авный отпечаток! Протектор кеды «Made in China». Стопудово след злодея, – криминалист сообщил с довольным видом.
– От обувки они, скорее всего, избавятся, – не стал обнадёживаться Кораблёв. – Пальчики бы вот их найти.
– С этим предвижу проблемы. Кирилл не успел вам доложить – надыбали ещё следы матерчатых перчаток. Такие с пупырышками, хозяйственные. На дверце шкафа, на подоконнике и на сейфе. По ходу, злодеи в перчатках орудовали! Тем не менее, мероприятие номер один – проверка изъятых пальцев по «Адис-Папилону» [139] . У меня ноутбук с собой, сейчас экспертизку набью, закину в ваше ЭКО. Просьба, Александр Михайлович, озадачьте коллег, пускай немедленно возьмут в работу.
139
«Адис-Папилон» –
– Сделаем, Виталий Иваныч, – в ходе обсуждения ходов по раскрытию особо тяжкого преступления муторный осадок от поездки в область незаметно рассеялся.
Возникла иллюзия, будто события первой половины дня – черновик. Разве могут они по значимости сравниться с настоящей следственной работой? С поиском убийц?
Не откладывая в долгий ящик, Кораблёв позвонил Птицыну. Тот сдержанно поздоровался, на просьбу напрячь экспертов выдал свою коронку: «Нет проблем», одобрил предложение в восемнадцать часов провести рабочее совещание. Саша отметил, что обычно приветливый с ним полковник нынче казённо сух.
«Что ж, реакция адекватная. Львовичу есть от чего загрузиться. Наверное, Сомов ему в цветах и красках расписал, какой шабаш на коллегии творился. Мягко говоря, некомфортно исполнять служебные обязанности, когда над твоей башкой Дамоклов меч повис».
Проём входной двери забаррикадировала тушистая пенсионерка.
– Где… уф… подписать? – спросила одышливо.
Кораблёв взмахом руки, как регулировщик на перекрёстке, указал направление движения:
– К следователю подойдите, пожалуйста. Он прочтёт вам протокол.
– Вы знаете, товарищ начальник, некогда мне тут выслушивать. Давайте… уф… подпишу! Я вам ве-ерю…
– А где вторая понятая, Алексей? – забеспокоился Февралёв.
Участковый разлепил нитевидные губы. Над этим субъектом в капитанских погонах никакой меч не висел, он был кислым по фактуре.
– Вторая не пошла, ей ребёнка не с кем оставить. Сказала: «Вам надо, вы и приходите, подпишу».
Кораблёв дёрнул щекой: «Действительно, девиз России – хотели, как лучше, получилось, как всегда».
Переигрывать ситуацию с понятыми было поздно. И акцентировать внимание на загвоздке нельзя, лучше промолчать. Возможная проверка законности следственного действия судом маячила в неопределённом будущем.
«Убийство ещё надо поднять! К тому времени бабулька сто раз успеет всё забыть!»
Лицо участкового Зыкова застыло трагической маской:
– Мне долго тут торчать? Я, вообще-то, без обеда.
– И мы также, – легонько отбил выпад Кораблёв.
Прошлые бодания Зыкова с прокуратурой завершились привлечением его к дисциплинарной ответственности. Посему капитан счёл необходимым отмолчаться.
Крадущимся шагом приблизился Февралёв, заговорщически зашептал на ухо:
– Александр Михайлович, раненая директриса знаете, чья жена?
Следователь распространял густое облако цитрусового одеколона.
– Чья? – не выносивший агрессивной парфюмерии Кораблёв увеличил дистанцию.
– Главного архитектора Левандовского, которого за взятку арестовали.
Саша равнодушно пожал плечами. Взаимосвязи он не увидел. Анестезия прошла, и вновь его обуяла тревога по поводу жёстких указаний, спущенных прокурором области. Как ни крути, а придётся их выполнять!