Ревизор Империи
Шрифт:
— Шестифунтовое орудие Гочкиса англичане используют в бронеходах, — спокойно заметил Семаго, — только ствол короче…
… — Не ожидал, не ожидал… — задумчиво произнес Веристов уже на заводском дворе. — Полагал, будем в гости спецов приглашать, продвигать разные отрасли. Председатель что-то задумал, и, скажу прямо, относительно вас, судьбы вашей, у меня некоторое беспокойство. Не время вас в столицу тащить.
— Значит, информация для него не главное. Информацию проще и безопаснее получить здесь. Если я верно понял Айзенкопфа, рулит у вас фактически Председатель. Только предпочитает держаться в тени, а это означает склонность к политическим комбинациям. Власти
— Вы так догадливы, или у вас там что-то подобное?
— У нас это типовое. Берут страну, делают там переворот, дурача мозги населению избавлением от кровавой тиранией или борьбой с коррупцией, потом это население болванят и внушают ему, что во всем виновато население другой страны. Разжигают войну и на ней наживаются.
— Прямых улик у нас нет, но, похоже, вы правы. За нашим будущим кровавым врагом стоят наши не менее кровавые друзья.
— Они не понимают, что немцы могут в этой истории и Париж взять?
— Понимать-то понимают… Виктор Сергеевич, в этой истории все несколько сложнее. Ваш двойник предупредил нас о будущей германской, которая окончится распадом империи и долгой кровавой смутой. В тот момент нам казалось, что лучший способ — отсрочить войну — это тайно помочь революции в Германии, тем более, что, по тогдашней теории радикальных социал — демократов, пролетариат должен победить в развитой стране, ну а потом уже культурные, построившие социализм немцы, долны помочь русским рабочим осуществить правильную, образцовую революцию в нашей стране, и все будут ходить с красными флагами и распевать "Марсельезу". И мы, в отличие от вашей реальности, помогли. Как вы знаете, революция в Германии произошла в 1914 году, она нанесла удар по немецкой экономике и отсрочила войну на четыре года. Но после этого наши союзники по Антанте, на словах притворяясь нашими лучшими друзьями, стали вкладывать золото в германский животный шовинизм. Обстановка ненависти после гражданской смуты стала для этого лучшей почвой. Они взрастили зверя, чтобы растерзать Россию.
— Тогда кто же будет виноват в грядущей войне? Антанта, вырастившая нацистов? Россия, которая помогла революции в Германии? Или германский империализм, который бы все равно напал на Россию?
— А вам сейчас не все равно?
— Ну, должна же быть какая-то объективная точка зрения.
— Виктор Сергеевич, я думал, что вам понятна одна простая вещь: на войне объективных точек зрения не бывает. На войне есть одна абсолютная истина и она абсолютно субъективна: либо вы убьете, либо вас убьют. Все, кто считает, что могут своим разумом подняться выше точек зрения обеих сторон — а этим часто любит бравировать часть нашей интеллигенции — это просто будущие жертвы. Римскому солдату нет дела до чертежей Архимеда… Кстати, у вас там, случайно, не либералы у власти?
— У нас демократия, — дипломатично ответил Виктор, — европейские ценности.
Веристов хмыкнул.
— Европейская демократия — это свобода выбора власти, у которой нет свободы действий. Вы голосуете за партию, а после выборов вам говорят: никакого вмешательства государства, все должно плыть само, как дерьмо по речке. Так вы не закончили мысль: на кого вы должны, по — вашему здесь повлиять или произвести впечатление?
— Не знаю. Кайзер наверняка не суеверен, и понимает, что будет решать
— Хорошо. А третий вариант?
— Ну это просто. Меня, как феномен, захотят выгодно кому-то продать. Чисто для личной выгоды Председателя.
— Будь это лет двадцать назад… В России кое-что изменилось. Да и вашего предшественника не продали.
— Куш слишком велик. Двадцать лет назад цена вопроса была ниже, мировой войной не пахло. Да и система власти была немного другой.
— Не хотелось бы в это верить. А если откинуть третий вариант?
— Тогда, вероятнее всего, кайзер Вильгельм. В нашей истории он слишком боялся ответственности, шарахался между самоуверенностью и нерешительностью. Возможно, у Председателя есть план.
— Вряд ли. Революция избавила его от того и другого. В сущности, до 1914 года Вильгельм был большим ребенком, пройдя через огонь и кровь, он возмужал. Но мысль о том, что Германия должна править миром, превратилась у него в неизлечимую манию. До революции его политика представляла собой сплошные зигзаги, он даже как-то объявлял себя покровителем мусульман всего мира. Теперь его линия проста, как прусский плац. Он жаждет уничтожить Россию, пугает французов и англичан русской революционной угрозой и тайно обещает поделиться добычей со всеми, включая США, Турцию и Японию.
Они вышли за проходную. Где-то от вокзала послышался трезвон колокольчиков, и зычные крики "Па — берегись!"
— Не за нами карета? — спросил Виктор.
— Нет. Мы пройдемся пешком до станции, там сядете на вагон бензоэлектрической тяги — на всякий случай там будет пара наших людей. В Брянске на вокзале вас встретит агент Кошкодамский, Платон Семенович, с ним едете в спальном до Москвы. Его знают ваши сопровождающие, он знает вас по фотографии, так что пароль не нужен. Багаж вам доставят прямо в вагон. Для германской разведки вы сейчас лишь агент, который успешно закончил спецоперацию и возвращается для получения нового задания. Но браунинг держите наготове. Встречу с радиоспециалистами постараемся организовать в столице. Сейчас не оглядывайтесь: те, кто за нами следует, тоже наши люди. Говорить тоже будем, увы, о вещах отвлеченных: нас могут читать по губам.
— А раньше?
— Раньше это было частью дезинформации. Так как вам, Виктор Сергеевич, наш будущий город?..
Интересно, исчерпан ли на сегодня лимит на крушения поездов, подумал Виктор. Впрочем, они могут поднять на уши людей и организовать охрану, повод-то есть. Да и что у них еще есть? Аэропланом и без английских шпионов опасно. Автомобилем? Виктор вспомнил засаду у моста в третьей реальности. Не, ну его нафиг, этот автомобиль…
10. Пароль не нужен.
Агент Кошкодамский, человек неприметного вида и среднего возраста, с высоким лысоватым лбом и широкими скулами, в чуть потертой синей австрийской куртке, встретил Виктора прямо на выходе из автовагона, приветственно махая рукой и широко улыбаясь. Виктор сделал шаг навстречу; Кошкодамский ухватил протянутую руку и энергично потряс.
— Ба, Виктор Сергеич! Поздравляю, поздравляю! Начальство в восторге!
Виктор скосил глаза: его "сопровождающие", пара худощавых молодых людей в темно — серых костюмах, рубашках без галстуков и светлых фетровых шляпах с невозмутимыми лицами прошагали мимо в сторону перехода через пути в сторону привокзальной площади.