Ревизор Империи

Измеров Олег Васильевич

20. Двести пятьдесят шесть оттенков серого

— А вы раньше были журналистом?

Новенькая, отливающая черным лаком машинка "Ундервуд" чем-то напоминала старый комп с монохромным монитором. На белой оштукатуренной стене висел лубочный плакатик: "Русские воздухоплаватели бросают зажигательные снаряды на Саппоро".

Как только до Виктора дошло, что записку придется корябать пером, похожим на ученическое, макая его поминутно в чернильницу, он тут же спросил, нельзя ли воспользоваться машинкой. Слишком большое количество клякс и неверный нажим руки, привыкшей

к шариковым стержням, могли вызвать подозрение. В охранке это еще можно списать на волнение, но здесь…

Пишбарышни располагались в маленькой комнатке на первом этаже. Точнее, в данный момент здесь были две машинки и одна пишбарышня, худощавая шатенка с ямочками на щеках лет двадцати — двадцати пяти, в темно — синем платье с белым воротником, похожим на наброшенную на плечи узкую косынку. Она бойко шлепала по клавишам и разговаривала, не выпуская дамской папироски из уголка рта.

— Знаете, Клавдия Викторовна, постоянно работать не доводилось. Статьи — да, пришлось как-то подрабатывать в "Губернском вестнике".

— Вы жили в губцентре?

— Ну… в общем, я посылал туда статьи, их печатали. Клавдия Викторовна, а вы не знаете, местную прессу фантастика интересует?

— Ну что же вы так официально? Зовите меня просто Клава. Меня вообще все зовут Клавочкой. Вы не курите?

"Клава. Потрясающее имя для машинистки."

— Нет, никогда.

— Я тоже только для вида. Чтобы кавалеры от работы не слишком отрывали. Кажется, она потухла… Я не затягиваюсь, просто теперь это уже что-то вроде привычки. А вы печатаете бегло, не глядя, но невнимательно. Верно, не при штабе служили.

— Ну, это черновик, его все равно выправлять.

"Ага, попробуй тут не делать ошибок, если вместо "А" твердый знак. Орфографию сменили, раскладку оставили…"

— Я вам не мешаю своей болтовней? Здесь Лидия Михайловна работала, она вышла замуж и уехала в Кинешму, а нового человека на службу еще не приняли.

— Ничего, все нормально. Просто, если можно, вы лучше говорите, а я слушаю.

— Вот я хотела спросить, раз вы инженер, вы не только печатать можете, но и в устройстве разбираетесь?

— А что, надо починить?

— Нет, одна подруга просила разобраться, какие машинки лучше закупать. У нее муж имеет дело по торговой части, спрос на такие вещи растет, а опыта нет. Не поможете?

— Ну… посмотреть надо, каталоги изучить… Можно попробовать.

— Сегодня вечером не зайдете?

— К подруге? Нет, сегодня я занят. Завтра, если можно.

— Так я ей скажу. Зовут ее Глафира Матвеевна, я вам потом адрес ее черкну. А то она торопит, сделка какая-то. А газеты у нас мало кто читает, хоть и грамотные. Вот радио появится, другое дело: там, говорят, как на граммофоне, музыка играет. Вот так сидишь, печатаешь, и музыку, чтоб настроение было.

— И мир представал в розовом цвете?

— Мир

не может быть только черным или белым.

— Между черным и белым двести пятьдесят шесть оттенков серого.

Машинки дуэтом отбивали кейк — уок. Словно состязание двух пианистов, подумал Виктор.

Дзынь! — звякнула машинка.

Жжик! — перевод каретки (на машинках Ундервуда еще не было клавиши Enter — прим. Авт.)

Может, поднажать? — подумал Виктор. Нет, не надо, Клавочка еще ошибок наделает и уволят.

Дзынь! Жжик!

— Виктор Сергеевич, а как вы относитесь к футуристам?

— Мне стыдно признаться, но я латентный футурист.

— Ой, правда! Почитайте что нибудь!

"М — да, и зачем я это сказал."

— Понимаете, у меня любительские, так себе…

— Ну все-таки. Интересно.

"Похоже, она теперь не отстанет. Придется импровизировать. Как у Андрея Некрасова — сидела птичка на лугу, подкралась к ней корова…"

— Ну, если вы согласны терпеть это…

— Согласна, согласна. Я слушаю.

— В когтях маршруток утомленных

Струят айфоны бледный свет,

И россыпь взглядов отрешенных

Мобильный грузит Интернет.

Пусть не зачеркнут, не забанен -

К чему букет извечных слов?

Я для тебя всего лишь спамер

В безмерном списке адресов.

И бесполезно ждать ответа

На необдуманный вопрос.

Мы просто выдумали лето,

Ты — понарошку. Я — всерьез.

Клавочка задумчиво взглянула в потолок, продолжая печатать.

— Похоже на Эдуарда Фьюжен. А что такое маршрутка?

— Н — ну, как бы это объяснить… Маршрутка — это образ жизни, айфон — образ мыслей, спамер — это профессия, а лузер — это судьба.

— А, понятно! Символизм.

— Клава, а кто такой Эдуард Фьюжен?

— Он иногда пишет в "Брянские ведомости". Псевдоним, на самом деле его зовут Евлампий Бовинский. Заинтересовались картинкой?

"А картинка и в самом деле занятная. Не было в русско — японскую дирижаблей. Значит, что? Значит, война с японцами позже."

— Да вот… Давно ли отгремели последние залпы?

Клавочка состроила гримаску удивления.

— Не знаю… Для меня тринадцать лет — это больше полжизни. Вам это кажется странным?