Ревизор Империи

Измеров Олег Васильевич

Размышления Виктора быстро прервал сам хозяин, который явился на звонок колокольчика и отогнал мальчишку — продавца, который застыл за прилавком, разинув рот на невиданного гостя.

— Милости прошу Виктор Сергеевич! Чего пожелаете у нас приобрести? Торгуем с гарантией, завсегдатаям скидки.

Будущий лидер бежицких фачистов (а, может, здесь и не будущий) напоминал большого хомяка — если, конечно, предположить, что у хомяков бывают квадратные плечи — или провинциального братка из девяностых. Голова с прижатыми ушами походила на яйцо тупым концом вниз, шея, перераставшая

в щеки, почти не выступала из расстегнутого воротника рубашки, а над прямой челкой красовалась залысина, с трудом прикрываемая остатками шевелюры. Широкая улыбка была, по — видимому дежурной, так как оставляла впечатление какой-то слащавости, а глубоко посаженные глаза, казалось, таили в себе тень какой-то обиды.

— Скажите, вот это у вас можно купить и почем? — Виктор подал краткий список, включавший и нарукавники, как элемент прозодежды человека умственного труда.

Захар Федорович приблизил список к глазам. "Бухгалтерию, видать, сам ведет, оттого и близорукость…"

— Прошу прощения, Виктор Сергеевич… А вам кто стирает?

— В смысле, кто?

— Ну, у вас тут в списке полоскательница и мыло хозяйственное. Это для себя? Извините, если вопрос неуместный…

— Уместный. Я часто путешествую…

"Каждому второму объясняю, что часто путешествую. Шел, поскользнулся, упал… очнулся — другая реальность."

— А зачем?

— Что зачем?

— Так ведь тогда утюг бы был… то — есть, утюг тогда нужен. У вас плита есть?

— Плита?

— Предпочитаете угольным?.. Вы извините, я к тому, что на первый взгляд ткань на рубашке уж больно деликатная… у меня-то глаз наметан. Осторожности требует. Не проще ли вам к прачке отнести? Они за стирку недорого берут и выгладят бережно, через тряпицу и не горячим.

— Ну, если бережно… А то, вы правы, ткань деликатная. Хлопок с примесью искусственного шелка.

— А — а… Давеча читал. Американский товар?

— От вас ничего не скроется. Уговорили. Таз и хозяйственное мыло не надо. Главное, в первую очередь зонтик и галоши…

Следующим открытием для Виктора оказались любезно предложенные Белокодовым шелковые подвязки для носков, которые носили ниже колена. В смысле, подвязки носили ниже колена, носки уж само собой.

"А в тридцать восьмом я такого не брал. Вот носки ихние брал, это точно. Еще тесноваты оказались, потому что не по номеру брал, а на вид, как эластик, а они плохо тянулись. Но не спадали. Ну да, не спадали, потому что тесные. Насчет размера надо учесть…"

— Что-то еще хотели взять?

— Да вот, подсчитываю, сколько с этими штуками выйдет, а то я сегодня еще кое — куда хотел зайти прибарахлиться, смотрю, хватит ли наличности.

— А не извольте беспокоиться. Приличному человеку я всегда в долг отпущу… Да вы же у меня первый раз, так я и скидку сделаю, пять процентов с суммы.

— Заманчиво. Знаете, я еще похожу, посмотрю, если вы еще

не закрываетесь, возьму у вас, — Виктор почувствовал, что в данном случае торг не просто уместен, а приличному человеку необходим, иначе сочтут за мота или транжиру.

— Зачем ходить, ноги бить? Десять процентов с суммы, дешевле такой товар никто не предложит. Или всучат с изъяном каким, негодный, знаете, какой народ бывает — иные видят приличного человека и обмануть норовят. А у меня сами посмотрите, какая выделка, — и он раскрыл и закрыл зонтик, — лично все смотрю и принимаю. Берите у меня, мы же всегда о цене сговоримся, что ж зря туфли стаптывать?

"Десять процентов. Как это оценивается в местном рейтинге? Мягкость характера, прижимистость, настроение… боже, сколько тут надо учитывать. Почему нет справочников для мигрантов — как правильно ходить в магазин?"

Виктор огляделся, как бы раздумывая; мир лавки окружил его каким-то умиротворяющим обаянием. Пылинки тихо танцевали в струящихся из окон лучах вечернего солнца, что очертили теплые, отдававшие далеким детством пятна на недавно покрытом масляной краской полу. Из приоткрытой форточки снаружи долетал говор и ржание лошадей.

"Вот чего здесь не хватает. Динамика. Везде в реальностях в такой лавке музыка была. Даже в нашей иногда ставят приемник или CD — плейер… Какая ерунда."

— Ну что ж, дороговато, конечно, но бегать по магазинам, честно говоря, мне уже некогда. Ладно, деньги дело наживное, беру.

— Не пожалеете! Сами видите, какой товар. Я лучше себе в убыток сторгуюсь, чем… А погодите, я в пакет вам заверну, чтоб носить удобнее.

"М — да, обычный купчик. Культурный даже. Никакого стремления к лидерству. Может, здесь он таким и будет? Почему он стал местным вождем? Кризис власти, системы, ну и лично разорился наверное… А ведь не будь Версаля и жадности союзничков, может быть, и Гитлера бы не было. Нормальная буржуйская республика Германия, интеграционный центр европейского общего рынка. И десятки миллионов живы. Так кто же виноват в их гибели? Кто должен бы сидеть на скамье Нюрнбергского процесса вместе с нацистскими главарями? Не магнаты ли Антанты?"

С этими мыслями Виктор покинул лавку несостоявшегося вождя.

21. "А может, и не было, ее, этой страны?"

— А, Виктор Сергеевич! Доброго дня вам. Судя по покупкам, уже устроились на паровозном?

Перед Виктором стоял Веристов собственной персоной. В руке он держал плетеную корзину, накрытую куском полотна.

— И вам, Николай Семенович, доброго дня. Вы правы, обживаюсь понемногу. А вы решили, никак, за продуктами?

— Да, иногда доводится. Супруга с детьми сидит, сегодня оставить не на кого. Младшенький чего-то подстыл… Вот, кстати, увидел вас и вспомнил про часы ваши. Они у вас с собой?

— Ну где ж им быть? Вот, пожалуйста…

— Нет — нет, доставать не надо, особенно здесь. Если не возражаете, отойдем в сторонку, поговорим.

Они подошли к углу Дома Приезжих. Откуда-то из окна второго этажа доносилось нестройное пение подгулявших людей. "Одна возлюбленная пара — а…" Похоже, здесь это был хит.