Ревизор: возвращение в СССР 29
Шрифт:
Выйдя из кабинета полковника, капитан чувствовал только обиду и раздражение. Ничего же такого он этому молодому пижону и не сказал, чтобы вот так с ним обходиться. Слегка пригрозил, только и всего… Кто вообще такой этот студент, чтобы вот такие последствия на его голову???
Москва. Шереметьево.
Диана и Фирдаус прилетели в Москву и стояли в очереди на паспортный контроль. От нечего делать Диана разглядывала красочный постер, призванный рекламировать продукцию «С?юз?л?д?им??рта». Группа красивых молодых
И одежка хорошая, и накрыто все культурно. Но… С такими рожами только на похоронах присутствовать, — морщилась Диана, разглядывая постер. — Разве так в рекламе снимаются? Хоть бы кто-нибудь улыбнулся. Кому захочется купить эту продукцию, глядя на эти унылые недовольные рожи? Кто, вообще, этот постер снимал? Куда он смотрел? Не мог им анекдот какой-нибудь хоть рассказать? Такое впечатление, что они голодные и страдают от жажды, и знают, что им к этому столу после съемок притронуться не дадут…
Пришло в голову, что еще год назад она бы и не заметила ничего странного в этой рекламе. А вот теперь, поездив по капиталистическим странам, пообщавшись с профессионалами из мира рекламы, прекрасно понимает, как должна быть сделана реклама, чтобы работала, как надо. Как бы еще Пашку уговорить продолжить проводить те курсы по капиталистической экономике. Оттуда тоже многое пригодилось… То одно всплывет в голове, то другое.
Диана нервничала перед встречей с куратором. В этот раз она привезла и визиток целую кучу, и разговор двух военных подслушала. Но будет ли полезна её информация… Ей всё время казалось, что над ней посмеиваются в кабинетах Лубянки. А ей хотелось уважения к ее работе… Если уж она вообще, хоть и сдуру, взялась за нее, то надо сделать ее так, чтобы было «Ах!». Наверное, так и сказал тот мафиози, падая от убившей его пули, что вылетела из ее автомата… — внезапно подумала она. Вот это добротно сделанная работа…
Кстати говоря, куратор ее расспрашивала, нет ли у нее проблем после того убийства. Не снятся ли кошмары, после которых просыпаешься в поту. Диана честно ответила, что никаких снов про убитого ей не снилось, никакого сожаления она не испытывала. Просто пошла и сделала то, что нужно. Нечего было рот разевать на ее семейный каравай…
Попав домой, Фирдаус сразу позвонил Павлу и сообщил, что привёз ему памперсы и ещё всякого по мелочи.
— Там много, поможешь машину разгрузить? — попросил он.
— Конечно, — ответил шурин и Фирдаус сказал, что они с Дианой подъедут часа через полтора.
Диана тоже выбрала момент и позвонила куратору. Договорилась с «подружкой» о встрече на завтра.
У Загита сегодня дежурство, поэтому, вернувшись домой, сразу включился в помощь Ирине Леонидовне с мальчишками. Она пожаловалась, что поругалась сегодня с Лининым новым ухажёром.
— Лина сама на работу ушла, а её Трубадур недоделанный во двор выперся с гитарой, — возмущённо рассказывала она, — уселся у нас под окнами на лавке у подъезда и пел свои похабные песни. А у
— Но в итоге он ушёл? — напрягся я. Только антисоветчины всякой не хватало в нашем тихом спокойном дворе. Тем более, когда мои дети на балконе спят. Так и вижу, как подъезжает милиция и вяжет музыканта, заламывая ему руки. С соответствующими криками на весь двор, которые детей напугают…
— Ушёл к четвёртому подъезду, — махнула рукой Ирина Леонидовна немного стеснительно, — я водичку из кастрюли выплеснула на газон. Нет-нет, на него ни капли не попало. Но ушёл сразу.
Я усмехнулся. Вид у нее слегка виноватый, но молодец, с такими молодцами так и надо поступать. Главное, чтобы не буйный был и не начал с женщиной воевать…
— Да уж… В нашем доме поселился замечательный сосед…
Вскоре позвонил Фирдаус. Они вернулись в Москву, и, судя по всему, ему надо мне что-то передать из Италии, кроме памперсов.
Мы уложили с Ириной Леонидовной детей спать и я ждал, глядя в окно, когда приедут Эль Хажжи. Когда они прибыли, дождался у окна, когда Фирдаус выйдет из машины и помахал ему в окно, мол, я вас видел, уже иду.
— Ну, как дела? — спросил я, здороваясь с ними и обнимая.
— Всё отлично, — улыбнулась Диана, мы переглянулись, и я кивнул. Мол, понял, у нее проблем по линии ее шпионской нет.
— Передал отцу, что ты одобрил строительство ещё двух цехов на фабрике в Больцано, — в свою очередь начал рассказывать Фирдаус. — Ещё один цех для чемоданов, и цех для сумок и органайзеров. Имеющихся свободных денег на все эти планы не хватит. Можно было бы ограничиться, пока, одним цехом. Но мы с отцом вспомнили твои слова, что надо захватывать рынок, пока конкуренты не опомнились, и решили взять кредит в местном банке. Директор банка сам предложил, кстати, нас в городе теперь очень уважают. Он небольшой, мы его отдадим ещё до запуска этих цехов.
— А какой процент?
— Семь процентов годовых.
— Под такой процент можно и подержать деньги, что-нибудь еще дополнительное затеять, — сказал я. — Но там смотреть надо, что с курсом лиры к доллару и другим валютам творится. Если продавать товары на рынках, где она слабеет к местной валюте, то процент по факту меньше семи получится. А что с акциями?
— Закупаем, — кивнул он. — Как договаривались. Несколько человек уже наняты закупать игры, пластинки, собирают автографы групп.
— Помнишь, я говорил, что очень хорошо, если будет ещё и фотографироваться момент взятия автографа? — напомнил я.
Он кивнул, сказал, что так все и делается, строго по инструкции, и перешёл к общим показателям фабрики в Больцано. Осветил выручку, прибыль, штат и так далее. Задал ему несколько вопросов. На какие-то он смог мне ответить, а об остальном обещал уточнить у отца. Ну, по этой информации, хоть и скромной, уже можно было судить, что бизнес получается очень даже успешным.
Домой мы поднялись с памперсами и прочими подарками минут через пятнадцать. Угостил их чаем с печеньем. Сестра делилась впечатлениями от Рима.