Ревизор: возвращение в СССР 30
Шрифт:
— Слушаю, — сразу расправились у него складки на лбу.
— Старики в деревне затеяли баню строить, сруб шесть на пять плюс веранда по короткой стороне. Насчёт сруба и досок уже договорились. А на фундамент цемент нужен и арматура. Сможете помочь?
— Чего же не помочь? Фундамент какой, ленточный, наверное?
— Ну, да. Единственное, под парилкой и помывочной я бы стяжку сделал, как считаете?
— Разумеется. Глубина фундамента?
— На глубину промерзания, метра полтора. Хватит?
— Где деревня-то?
— Десять километров
— У нас, что-ли? Хватит полтора. А крышу чем собираетесь крыть? — оживился он.
— Вот посоветоваться хотел, Евгений Семёнович, что с крышей делать? Это они сейчас на чердаке веники сушить планируют, а потом скажут, нафига нам чердак двадцать пять квадратных метров под веники? Почему бы там что-нибудь еще не сообразить?
— Это точно, — хмыкнул Жуков. — Мой тебе совет, подними стены выше над полом чердака, хоть на метр выше обычного. Потом, если решишь сделать там второй этаж, отступишь немного от стен и сделаешь там шкафы на всю длину с двух сторон и стена мансарды повыше будет, и шкафов никогда слишком много не бывает. Но крышу и фронтоны планируй сразу утеплять, лишним не будет. И слуховые окна в крыше надо делать, а то два окна во фронтонах маловато будет.
— Понял, — старательно кивал я на все его предложения, вспоминая с ностальгией, как возился в Святославле на собственном чердаке. Надеюсь, новым хозяевам проделанная мной работа глянулась.
Он ещё минут пятнадцать давал мне советы. Сразу видно, увлеченный своей работой человек, мне это очень понравилось. Поговорили и насчёт септика. Необходимые материалы он взялся организовать, и даже с доставкой. И цены разумные назвал. Ударили по рукам.
— Вы мой спаситель, Евгений Семёнович, — искренне приложил я руку к груди.
Мы с ним обменялись домашними телефонами и я со спокойной душой отправился на тренировку.
Святославль.
Дождавшись окончания рабочего дня, Иван Николаев отправился не домой, а к Либкиндам.
— Сестра дома? — спросил он выглянувшего на стук Колю.
— Дома, сейчас позову, — испуганно ответил малец и почти сразу Иван услышал её голос из глубины дома.
— Кто там, Коль?
— Тебя!
— Ой, добрый вечер, — почти сразу вышла она.
— Привет, Эмм. Скажи, а кто был второй, кто видел Водолазова в городе в начале апреля?
— Юлия Николаевна, учительница наша по русскому и литературе.
— Правда? Наша? Кириёнок?
— Ну да, — подтвердила Эмма.
— Интересно девки пляшут… Спасибо, Эмм. Молодец, что послушалась и бросила это дело, — строго погрозил он ей для профилактики пальцем. — Пока!
— Пока, — ответила озадаченно девушка.
Иван зашёл домой, снял форму, быстро поужинал и отправился к своей учительнице. Она была у них классной когда-то, и он прекрасно знал, где она живёт.
— Ваня! — удивилась она. — Что случилось?
— Я к вам по работе, Юль Николавна, — улыбнулся он, вспомнив свои школьные
— Слышала, у тебя дочка родилась? Как назвали?
— Ольга.
— Поздравляю!
— Спасибо.
Пока учительница расспрашивала Ивана, она успела выставить на стол чашки, булочки и варенье. Иван быстро оказался за столом. И не помогли отнекивания, что только что поужинал.
— С кем-то из одноклассников уехавших поддерживаешь связь?
— Про Инну Домрацкую слышал, в Москве сейчас.
— Она же где-то на севере была, у неё муж-офицер там служил…
— Нет, перевели мужа, давно уже, в Москве они. Двое детей, сына родила в том году.
— Ну, молодцы… А я всё думаю, чего это все Домрацкие в Москву подались? И стар, и млад… А у них, оказывается, туда мужа Инны перевели.
Объяснять Иван ничего не стал, да и не знал он, как объяснить тот факт, что от мужа Инки там на самом деле вообще ничего не зависит. А все эти переезды связаны с парнем, совсем недавно отметившим свои восемнадцать лет…
Добраться до сути своего визита Иван смог только через полчаса. Зато взял с учительницы подробные показания, где и при каких обстоятельствах она видела Леонида Водолазова, которого тоже, кстати, когда-то учила.
Ну, всё, — вышел от неё довольный Иван. — Теперь Рыков не отвертится! Одно дело плевать на показания зэка. А другое дело — когда свидетель учительница, с прекрасной репутацией в городе. Да еще и этот Водолаз ее бывший ученик.
Но на всякий случай, он решил сходить к Шанцеву и доложить о своём сегодняшнем разговоре с начальником милиции.
— Ты не кипятись, — остановил его градоначальник, выслушав. — Рыкова можно понять. Они с начальником этой колонии на совещаниях в Брянске за одним столом сидят, за руку здороваются. А тут такое обвинение. Правильно он сказал, что грош цена свидетельству зэка против мента.
— Но это уже не свидетельство зэка! — возразил Иван, похлопав по листу с показаниями учительницы. — Это показания уважаемого в городе человека, при том прекрасно знающего Водолазова.
— Но Рыков-то об этом ещё не знает. Давай, я прямо сейчас ему позвоню.
— А-аа… Может, не надо? — напрягся Иван, что Рыков сразу поймёт, кто его первому секретарю горкома сдал.
— Не боись, я всё грамотно сделаю, — заверил его Шанцев и принёс из коридора телефон, растянув шнур. — Всеволод Сергеевич, приветствую. Шанцев. Всеволод Сергеевич… Из Москвы звонили. Журналистка наша, юное дарование, скандал у нас в городе раскопала… Какой скандал? Да про то, что заключённые домой на побывку свободно ходят… Да-да, Водолазов. Слышал уже? Вот… Нет… Уже не бывший заключенный. Она нашла другого свидетеля, учительницу какую-то. Я записал данные, да по дороге встретил твоего сотрудника, Ивана Николаева, ему эту записку и сунул, у него надо спрашивать, как ее зовут. Конечно, учительница совсем другое дело. Думаю, надо проверить, от греха подальше… Спасибо, Всеволод Сергеевич, и тебе спокойной ночи.